.

тем ребятишки заняли своё место в круговерте дня, получая положенные впечатления из окружающего мира, наполняясь нехитрым деревенским опытом, развиваясь доступными способами.

      Ванятка уверен, что лучше Коляна брата быть не может. Он как будто и не слышал, когда тот ворчал на него или гнал от себя – всё это перекрывалось их тесной общей жизнью, которая состояла из разговоров, игр, посильных трудов, ребячьих приключений. Как безудержно он обрадовался, увидев подошедшего к лестнице братишку, какой лучезарной улыбкой осветилось его личико.

      – Колян, я жду, жду тебя.

      – Телка видишь? Чё он там, не оторвался? – деловито спрашивает, отодвинув все переживания брат, и лезет на нагретую солнцем крышу.

      – Пасё-отся. Уши вижу. Близко к полыни подошёл. Нажрётся – молоко будет горькое.

      – Не будет!

      – А когда у Красавы горчит, мамка говорит: «полыни хватанула».

      – До Красавы этому далеко. Хотя… Мы все на него «телок» да «он». И ты всё перепутал. Если это бычок, то какое от него молоко? Вообще-то, – это тёлочка, девочка, понял?

      Колька хохочет рано огрубевшим голосом: «Г-г-гы, г-г-гы». Брат присоединяется тоненьким хихиканьем и на взвизге спрашивает:

      – Откуда знаешь?

      – Четыре титечки что ли не видел? Они ж родятся с выменем.

      – Пойдём, посмотрим, а вдруг – нет. Я не видел.

      – Малявка ты, потому и не видел.

      – А чё обзываться-то? – насупился обиженно.

      – Да я так, от нечего делать… Ты, брат, настоящий пацан. Не дуйся!

      – Конечно, настоящий. Я про огурцы никому не сказал. Ты сам первый признался!

      Колян выплюнул былинку, которую жевал:

      – Я старший, мне и отвечать. Чё тут такого? По-мужски – это правильно. «Себя подведи, а другого, брата, друга – не смей!» Батя говорил. Смотри, няньки Нюрин Ванька идёт.

      Старшую дочь Никиты они все нянькой зовут, Марииных первых сынков нянчила. А как же? Потому и нянька. За то и Мария для Маруси нянька.

      – Ванька-а, – закричал ему во всё горло, – ты куда?

      – Вас искал, – подбегает тот, – Надоело с Марусей разбираться. Обзывальщица. Делать ей нечего! А ещё старшая сестра! То «Иван – болван», то «лысая башка, дай пирожка!» – передразнивает писклявую девчачью интонацию Ваня и лезет на крышу. – Смотрите, как папка меня оболванил, – гладит он свою розово сияющую голову и окидывает место сборища блестящими глазёнками. – А чё? Хорошо на лето. Вшей не накупаешь, и гребёнка не нужна. Сбежал я от сеструхи. У вас – лучше: ни одной девчонки – пацанская семья. Не могли уж мне братку мамка с батей родить.

      Колян обнимает Ваньку, который усаживается с противоположного от Ванятки бока. Обоих руками прижимает к себе:

      – Эх, два Ивана! Хорошо, что есть родня!

      – Особенно братья! – подчёркивает Ванька. – Вы меня тоже считайте, как брата родного – ещё больше будет компания. Он загибает пальцы и перечисляет по – старшинству, ни разу не сбившись: первый у нас моряк Володя, потом – Антоха,