Время и память. Стихи и рассказы. Павел Мовчан

Вдруг прогремел взрыв, и тучи пыли, и без того донимавшей всю дорогу каждого, сидящего на броне и под броней, взвились с утроенной силой, сократив видимость до нуля. Он слетел с брони в считанные мгновенья, и лишь тренированный частыми рейдами мозг подсказал ему, где, в какой стороне опасность. Звонкими трелями застрекотали автоматные очереди, перемежающиеся гулкими выстрелами крупнокалиберных пулемётов, из «зелёнки» «духи» отвечали огнём гранатометов и винтовок. Подорванный «наливник» сквозь тучи коричнево-жёлтой пыли горел багрянцем, взметая вверх черноту сажневого дыма…

      Он бросился к едва различимой в дыму и пыли обгоревшей конструкции, когда-то бывшей БРДМ, подкатился под защиту раскалённого солнцем металла и открыл огонь в сторону «духов». Через пару минут он понял, что можно сильно улучшить свою позицию, если сместиться немного влево: лежащая мостами вверх «бэ-эр-дэ-эмка» пулеметной башней привалилась на большой валун, создав прекрасную огневую позицию. Однако, едва начав ползком перемещаться к намеченной точке, он наткнулся на что-то мягкое… Послышался тихий стон, и перед его глазами оказался тот самый мальчишка, что проходил за секунду до взрыва по обочине дороги. Лицо подростка было в крови, правое плечо представляло собой огромную кровоточащую рану, из которой торчал кусок металла. Карие глаза по прежнему широко были распахнуты и смотрели прямо на него, а губы что-то шептали – то ли просьбу, то ли молитву.

      Он закинул за спину автомат и вытащил из нагрудного кармана бинт и шприц-тюбик с промедолом. «Сейчас, бача, сейчас… потерпи немного!» – прокричал он прямо в ухо мальчишке и сорвал белый колпачок шприц-тюбика. Сделал инъекцию обезболивающего в предплечье мальчишки и начал объяснять, не столько словами, сколько жестами: беги, мол, за колонну; там безопаснее; там медики. Но парнишка испуганно одернулся, попытавшись глубже забиться под остов техники. Понимая, что бачонку не справиться самому, он прихватил его за талию одной рукой и ринулся обратно к колонне, прикрывая маленькое тельце собой. И когда оставалась пара метров до спасительных бронемашин, он вдруг почувствовал, как его ноги одновременно будто споткнулись обо что-то непреодолимо огромное. Уже падая вниз, он всё-таки успел толкнуть от себя тело мальчишки вперёд… А мозг его уже отозвался жутким криком на дикую боль в обеих ногах ниже колен: «Ноги! Ноги, сука, но-о-о-о-оги…»

      …Едва освободившись ото сна, он рывком сел на койке. В мозгу пульсировало одно и то же: «Ноги! Ноги, сука, но-о-о-о-оги…» Его глаза сантиметр за сантиметром испуганно, словно щупом миноискателя, сканировали белоснежную ткань пододеяльника, перемещаясь всё дальше и дальше к дальней спинке кровати. Грудь. Живот. Бёдра. Колени.

      Дальше белизна пододеяльника резко уходила вниз, сравниваясь с уровнем матраса…

      Marg Bar Shouravi!1

      Дорога домой

      Короткая июньская ночь за окном

1

Среди «духов» был распространён лозунг: «Marg bar shouravi» (на дари: «مرگ بر شوروی» – «неси смерть советским»).