Стань моим завтра. Наталья Масальская

ее внимание. Почему она не может перестать разглядывать его. И только сейчас сообразила – глаза его светились изнутри. Такой небольшой светящийся островок, как утонувшее в синеве моря солнце.

      – Андрей Николаевич, – выпалила она, будто испугалась, что может навсегда остаться в этой глубине. – Попросите вашего друга, чтобы он принес расческу и бритву. Вам бы не мешало привести себя в порядок. И завтра у вас массаж. В десять, – уже обретя уверенность, подытожила она, направляясь к двери.

      После того, как Ларина ушла, Андрей не без труда уселся в кресло и медленно покатил в ванную, где долго рассматривал свое отражение в небольшом квадратном зеркале.

      Бабы всегда любили его. Считали харизматичным, если быть точнее. Андрей пытался вспомнить почему, разглядывая незнакомое лицо в отражении. Бледность его сухих потрескавшихся губ усугубляла небрежная поросль на все еще волевом подбородке и впалых щеках. Высокий лоб обрамляли спутавшиеся пряди жестких черных волос. И только лихорадочно горящий взгляд чужака был ему смутно знаком. Он попытался улыбнуться отражению той свойственной ему улыбкой, обеспечившей ему столько романтических побед, но губы брезгливо скривились, и она получилась вымученной. Андрей махнул рукой и решил ложиться.

***

      По дороге домой, Марина с волнением гадала ушел Олег или нет. Сама мысль провести с ним еще одну бессонную ночь пугала. Она даже хотела поменяться с Катей дежурством и остаться сегодня в больнице. Но потом решила, что всю жизнь она бежала от проблем, предпочитая не замечать их, и в первый раз решила повернуться к ним лицом.

      Старенькая родительская двушка встретила ее сонным оцепенением. В первую минуту Марине стало невыносимо радостно – она смогла… Но, переодевшись и устроившись за кухонным столом с кружкой чая, вдруг поняла, что не может выносить эту пугающую сосущую тишину. Почти осязаемый призрак Олега следовал за ней по пятам глядя с укоризной.

      Не выдержав еще недавно такого желанного одиночества, Марина решила прогуляться перед сном. Она накинула на плечи плащ, взяла с тумбочки ключи и вышла за дверь.

      Ближайший к дому парк радушно встретил ее яркими огнями и музыкой. Она шла по дальней, скрытой за редкими деревьями дорожке, подальше от общей суеты. Словно вдова, все еще оплакивающая своего совсем недавно почившего мужа, с завистью разглядывала она прогуливающиеся парочки, навстречу ей летели их голоса и детский смех. Неужели папа был прав, когда называл ее одиночкой? Неужели она никогда не сможет быть с кем-то счастлива и это вина совсем не Олега – ее.

      Теперь она останется одна и через год, когда ей стукнет тридцать, – заведет пять кошек и будет часами сидеть у телевизора, ругая правительство. А в редкие посиделки с Катей, с остервенением перемывать кости тем, кто осмелился после рухнувшего брака вновь влюбиться, обвиняя их в глупости и распущенности.

      Марине стало смешно и страшно, она невольно полезла в карман плаща за телефоном и долго смотрела на ярко светившийся в темноте номер Олега. От спонтанного малодушия ее уберегла мысль об