Фантом Я. Ольга Устинова

Тебе нужен только ты. Ты – эмоциональный вор. Ты паразитируешь на чужих эмоциях, ты ими питаешься, и пишешь. Яды и миазмы чужих душ пробуждают в тебе твои собственные, и тогда ты способен писать о себе! Я не люблю тебя. Я терпелива к людям, но с тобой я не могу. Ты – губка. Накопитель болезненных эмоций, чтобы потом, когда ты готов, выжать их на бумагу».

      Это была интеллигентная форма просьбы оставить ее в покое. И я воспользовался ее интеллигентностью (мне не сказали прямо: пошел вон) и притворился, что ничего не понял. Хотя, честно сказать, я и не почувствовал удар сразу. Он еще не вызвал невыносимой боли. Еще оставался момент прежде чем я осознал крушение. И я сказал: «Ты чем-то расстроена сегодня. Давай перейдем пешком мост (мороз двадцать градусов), как обычно».

      В глазах Козьмин я увидел потерянность. Она теряла надежду на освобождение. Она пыталась вырваться из плена и провалилась. Мы пошли через Дворцовый мост и я стал читать свои стихи, подымая в себе со дна всю муть и вопрошая: кто ты, что ты?

      Я освободил Козьмин – королевский подарок моей скромной души.

      Моя жизнь состоит из переживаний от обид. Я контактирую только с теми, к кому я испытываю привязанность, как к Козьмин. И в моей жизни было очень мало таких контактов. Все они порваны и остались в моей коллекции душевной боли. Память для меня – источник мучительства. Она властвует надо мной властью инквизитора. Каждый сегодняшний день для меня – продолжение средневековой пытки. Я боюсь дня приходящего. I am addicted to the fear. Я завишу и от тех, к кому ничего не испытываю. Вчера и позавчера Бренда, маленький, всего лишь на полголовы выше меня по положению чиновничек, раздражилась на меня на работе. После этого у меня дрожат руки, я набираю неверный код на компьютере, просматриваю тысячи транзэкшенов, чтобы найти ошибку, и теряю на этом требующуюся от меня скорость. После этого я прихожу домой, разбитый усталостью, жжением в глазах от тысяч просланных через компьютер бумаг, и страхом (выгонят!) И мне хочется пить.

      Кофе, кофе, кофе. Я с утра еще ничего не ел, только кофе. Нужно вытащить себя из утренней депрессии. Уже второй день (или третий?) как я погружаюсь в нее глубже и глубже.

      Мысленно поговорил со своим шринком. Не помню начало разговора, и потом… что-то вроде… на их линго: «Я хочу вырваться из ада insecurity and dependency. In other case life is hate. Hate to everything and everybody. And I want to start to enjoy life. To learn how to enjoy it. I don’t know how.

      Two or three days ago I caught myself on a thought. In Nebraska, where I first lived in this country, once a woman voice called on my phone and started to talk about something excitingly. I did not understand a word, because at that time I could not catch and separate words of English, especially by phone. My church sponsors suggested that it might be lottery winning.

      And now I think (listen to this, listen, don’t interrupt me, because I am coming to the point): “Oh, no, what if I missed my chance to become rich? Being rich I wouldn’t get all this hell, called survival”.

      But deeply hidden in myself, I know that I need a hell, Mr. Shrink. That’s how I get rich. My treasure is my damn experience. I am a writer and my suffering is a source of my inspiration».

      То есть, скажем на добром старом русском: «Я хочу выбраться из ада ненадежности и зависимости. В противном случае жизнь – это ненависть. Ненависть ко всему и ко всем. А я хочу начать испытывать удовольствие от жизни. Научиться как это делается. Я не знаю как».

      Два или три дня назад я поймал себя на мысли. В Небраске, где я сначала жил по приезде в эту страну, однажды в телефоне я услышал женский голос, о чем-то