Люди – они хорошие. Люди – они товарищи. Сергей Обухов

уж он маменькин сынок.

      – А ты думаешь, что только ты одна такая бешено заботливая мамаша? – с насмешкой спросила Лариса.

      – Сравнила тоже.

      Зазвонил мобильный Марты. Она посмотрела на экран и сбросила вызов. Лариса успела заметить лицо мужчины.

      – Опять он? – поинтересовалась она.

      Марта кивнула головой.

      – Чего-то зачастил со звонками, да и изменился как-то, – осторожно заметила Лариса.

      – Чего ты хочешь? Время бежит. Пашке уже восемь, – тихо отозвалась Марта. Она вздохнула и поправила халат. – Пойду, все же, загляну в палату. Начальник я или нет?

      Марта медленно шла по отделению, машинально здороваясь с пациентами. Настойчивые звонки от Хайнца, которые она игнорировала, растревожили её, так как заставили вспомнить прошлое, когда она была счастлива и когда она думала, что это навсегда. Жаль, что только недавно ей попалась на какой-то интернет страничке китайская мудрость «пришло счастье – будь бдителен…» Продолжение она не помнила. Хотя, о чем это? Какая бдительность, когда ты любишь, и мир сосредоточен в пределах запаха любимого человека, не дальше его губ, его волос, его дыхания, его желания. Если только можно было бы поймать любовь, как красивую бабочку, и приколоть на стену булавкой. Хотя опять не о том. Опять – эмоции. Любовь на булавке, это уже не любовь, а энтомологическая коллекция. Любовь – это всегда свобода. Любовь – это всегда риск, что время утопит её в «белом шуме» жизни, где незаметно растворится страсть, желание быть вместе, и умереть в один день. С такими мыслями, только оформленными не в словах, а в наборе расплывчатых, тревожных ощущений, Марта вошла в вип-палату и огляделась. От прошлого здесь ничего не осталось – все новое и современное. Все радостное и обнадеживающее для пациентов. Только память о тех днях жила занозой в её душе и не поддавалась апгрейду.

                                            * * *

      Хайнц, молодой, подтянутый мужчина с темно-рыжими вихрями на голове и едва заметной щетиной на скулах, аккуратно заправил рубашку в брюки и потянулся за пиджаком, висевшем на спинке кровати, когда в палату вошла Марта. Она с удивлением развела руками, давая понять, что не понимает, что здесь происходит. Хайнц после секундной паузы и легкого вздоха пожал плечами, показывая, что он не виноват – обстоятельства, и быстро надел пиджак.

      – Ты куда? Врачи хотели еще неделю понаблюдать тебя, – строго и одновременно игриво поинтересовалась Марта.

      Ей нравилось изображать командира для самоутверждения, хотя она прекрасно знала, что Хайнцу достаточно было моргнуть, чтобы превратить её в беспомощную куклу с протяжным звуком «мама-а-а». Но в этот раз он не моргнул, а эмоционально заговорил с таким смешным и любимым ею акцентом:

      – Да, да, я знать, но босс из Берлин. Звонок. Документы послать. Сейчас работать. Вечером дома.

      – Дома? Ой, я прибраться не успела. И ужин тоже… – теряя командные позиции, заволновалась Марта.

      – А-а-а, ничего. Давай ужин