Амур. Лицом к лицу. Ближние соседи. Станислав Федотов

стариков и детей, – которых другие люди, вооружённые, гонят в воду, бьют палками, рубят топорами на длинных ручках, стреляют из ружей… Крики… стоны… плач и вой… И ещё, совсем уж неожиданно, он увидел отца, Цзинь и себя уже по грудь в воде…

      Он закрыл глаза и пошатнулся.

      – Я вспомнил вас, – хрипло сказал писец. – Вы там были… трое…

      Сяосун открыл глаза и осмотрелся. Вокруг был всё тот же шичан, полный крикливого народу, никто не обращал на них внимания.

      – Как твоё имя? – спросил он, едва ворочая языком: во рту всё пересохло.

      – Дэ Чаншунь.

      – Пойдём со мной, Чаншунь. У тебя будет возможность отомстить. За отца и за всё остальное.

6

      В ночь на 27 января Павел Иванович Мищенко проснулся от внезапно сжавшей сердце тревоги. Он полежал с закрытыми глазами, размеренно считая в уме большие числа, надеясь тем самым замедлить толчки в груди. Постепенно это удалось, и тогда он открыл глаза.

      Для начала покосился направо. Марьяна почти полностью раскрылась, ей даже в январе было жарко, и вообще она всегда спала обнажённая. Говорила, что все её прелести в его распоряжении, и это возбуждало его необычайно. Вот и сейчас он ощутил, что удары сердца стали отдаваться гораздо ниже пояса, но постарался об этом не думать. Вглядывался в сумеречную кисею, висевшую в спальне, и пытался понять, что же могло его так встревожить.

      Окна выходили на запад, закрыты были лишь наполовину занавесками-задергушками, поверх которых в комнату бесцеремонно, как хозяйка борделя, огромным глазом заглядывала луна.

      Павел Иванович раздражённо мотнул головой: какого чёрта в мысли закрался бордель? Какой глаз? Если на что-то и похожа эта чёртова луна, так скорее на раскалённую бомбу, летящую прямо в тебя.

      Бомба!.. Генерала как подбросило: ну, конечно, бомба!! Луна – бомба! А бомба – значит, война! С кем? Конечно, с японцами!

      Он схватился за форменные брюки, висевшие на спинке стула, торопливо стал натягивать их, попутно радуясь, что успели ввести удобные галифе, и ругая себя за лезущие в голову мелочи. Но, лишь надев сапоги и притопнув для надёжности, вдруг подумал: а с чего это мысли про войну, причём рядом с любимой женщиной? Никакого же сигнала не поступило, ни телеграммы, ни телефонного звонка. Откуда такая острота предчувствия?

      Не надевая френча, он присел к столу, стараясь обдумать ситуацию. Что война с японцами неизбежна, об этом не говорил только крайне ленивый тыловик, а таковых в русских войсках, расквартированных в Маньчжурии после «боксёрского» восстания, не водилось. По крайней мере Павел Иванович, командуя поочерёдно конными частями Южно-Маньчжурского отряда и сводной казачьей бригадой, с ними не сталкивался.

      Теперь под его началом находилась отдельная Забайкальская казачья бригада, и он отчётливо понимал, что в случае высадки японцев на материк – без этого, само собой, война не начнётся, и целью высадки, скорее всего, будет захват Ляодунского полуострова с Порт-Артуром и Дальним… Так вот, в случае десанта его бригада как наиболее мобильная часть будет брошена на перехват и блокирование японцев. А это значит: