Иноагент. Виктор Телегин

пересохшие губы, сказала хрипло:

      – Спасибо. Спасибо, что не убил меня.

      – Что же мне делать-то теперь? – вслух размышлял гвардеец. – Я не могу вернуться… О, черт!

      Он схватился руками за голову.

      Аня осторожно отстегнула застежку на кобуре. Рука ее легла на рукоять пистолета.

      – Что же делать? О, черт, – выл гвардеец.

      – Слушай ты, урод.

      Толян поднял голову.

      На него пялился черный зрак пистолета.

      – Что ты… Ах ты сука.

      Анна смотрела на сраного снегиревца, разжигая в себе ненависть. В этой лопоухой стриженной башке одни лишь имперские лозунги и здравницы Великому Вождю. Его не переделать. Легче просто отключить эту башку от любой мыслительной деятельности. При помощи пули.

      Гвардеец хлопал глазами, как теленок, ведомый на убой.

      Ведрова опустила пистолет.

      – Поднимайся, снегиревская тварь.

      Толян послушался, с ненавистью глядя на Аню.

      – Умеешь управляться с детонаторами?

      – Нет, – быстро сказал гвардеец.

      – Тогда ты мне ни к чему.

      Пистолет вновь уперся в лоб Толяна.

      – У-умею, – заикаясь, заорал он. – Не стреляй, я умею.

      Пункт 2

      Военный грузовик полз по разбитой проселочной дороге где-то на окраине Империи. Солдат-шофер курил самокрутку. Из приемника лился голос (не понятно, мужской или женский), сообщающий об успехах Государства под Мудрым Руководством во Всех Отраслях.

      – В Магаданской области собрано более миллиона центнеров зерна с гектара, – сообщил голос. – А теперь, как всегда по истечению часа, прозвучит Государственный Гимн.

      Громыхнули фанфары. Солдат заерзал на сиденье. Он привык вставать, когда Кремлевский Хор пел (не пел, вещал) о Мудром и Сильном Вожде, о Стабильности и Процветании.

      – Славься, Виталий, славься, Страна.

      Солдат оторвал зад от сиденья, буквально повис на руле, пыхтя и отдуваясь. Машина заерзала, из кузова раздались недовольные выкрики. Но шофер терпеливо ждал, когда закончится Гимн. Краска залила его лицо и шею. На лбу выступил пот.

      – Мы горди-имся тобо-ой.

      Охнув, солдат упал на сиденье, выровнял ход грузовика. Вытер лоб.

      – Ухххх!

      Началась передача «Лейся, песня», шофер усилил громкость. Он был счастлив.

      До Суркова (бывшего Новосибирска) оставалось не меньше часа езды. В крытом кузове грузовика находились два солдата – срочника и девушка-китаянка. Китаезу подобрали в тайге, и было непонятно, как она там очутилась. Но китайцы – Наши Добрые Друзья, и солдаты подобрали девушку. Тем более, что китаянка была красивая: стройная, поджарая. Верхняя пуговка гимнастерки расстегнута и из выреза выглядывают плотные белые сиськи.

      – Как тебя зовут-то? – спросил солдат по фамилии Егоров.

      Девушка взглянула на него: черные, раскосые глаза. Лицо неподвижное.

      – Си Унь.

      – Как ты в тайге оказалась? – «официальным» голосом осведомился второй солдат, Севко.

      Китаеза вдруг усмехнулась.

      – За шишками