Главное управление. Андрей Молчанов

– и конец всем нашим интригам и Диме заодно. – Его родственник – ответственный офицер МВД.

      Решетов рассмеялся: коротко и хрипло, с демоническим торжеством.

      – И кто таков?

      – Маркелов.

      – Из секретариата? Ах, вот как. Ну, – хмыкнул, – теперь конструкция в пазы уместилась, теперь верю. Бойкий мальчонка Маркелов, наслышан. Мастеровой мелких интриг. Далеко не пойдет, но в деловых полканах досидит до седин. Или до плеши. – Усмехнулся словно бы сам над собой. – Да, крепко ты своего кореша Маркелова этим агентом за яйца прижмешь. На всю его оставшуюся жизнь. В поденщине он теперь у тебя. – И, не отрывая от меня, бесстрастно выслушивающего эту нелицеприятную тираду, взора, где вспыхивающая насмешка сменялась ледяным безразличием, снял трубку, сквозь зубы распорядился:

      – Люда, с начальником ГУВД соедини…

      А мною овладело стылое, безразличное презрение к этаким умопостроениям шефа, составлявшим, вероятно, один из стереотипов его мышления. Мне и в голову не могла прийти столь подлая мыслишка. Вот оно, мусорское сознание, построенное на шантаже, двуличии и выкручивании рук ближнему. Мне невольно вспомнились мои прошлые вертлявые дознаватели и следователи с их каверзами, и всколыхнулась в душе темная, привычная ненависть безответного арестанта к чванливым вертухаям.

      Дуализм. Морали и текущего бытия.

      Между тем, оперируя небрежными рублеными фразами, Решетов в два счета разрешил все проблемы со своим генеральским собратом. Брякнув трубку на рычаг, подытожил:

      – Дело из МУРа заберешь к нам завтра. Дальше химичьте сами. Но, если там группа, кем-то надо пожертвовать. Благотворительность – категорически не наш профиль.

      – Само собою…

      – А теперь присядь. – Кивнул мне на стул, а сам встал из кресла, подошел к одному из шкафов, раскрыв дверцы секретера, вытащил бутылку американского виски, лед из стоящего внизу холодильника, плеснул желтого кукурузного самогона в рюмки, покрутил в сильных узловатых пальцах хрустальную граненую ножку и выдохнул почти смиренно: – За удачу во всех наших начинаниях, Юра, за удачу…

      Ошпарил мне спирт глотку, разлился уютным теплом внутри, но в голову не ударил, каждый нейрон мой был настороже, не позволяя окутать себя успокаивающим алкогольным парком.

      Зверь, выразивший благосклонность, в любой момент был способен ощериться вновь, пружиной метнуться к незащищенному горлу расслабленного простака, растроганного коварной его лаской.

      – Вопрос у меня к тебе, – произнес он безразличным голосом. – Вопрос такой: а зачем ты здесь?

      – Вопрос простой, – сказал я, минуя надлежащую паузу. – Здесь настоящая работа. Здесь я в своей стихии. И если честно, то и не думал, что найду здесь то, чего не хватало в жизни.

      – А чего не хватало?

      – Большого дела. Азарта. И тех людей, которые сейчас вокруг меня.

      – Во как! – не то изумился, не то огорчился он убедительности моего тона. – Значит, карьера не главное, так?

      – Она может быстро закончиться, если претендент ей не соответствует, – сказал я. – Предложите