Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки. Ирина Муравская

не пытайся. Без шансов, ― слышу ехидное жужжание под ухом.

      Втащить что ли ему, чтоб не бесил?

      – Чего так? Парень есть?

      – Вроде нет. По крайней мере, точно не из наших. Хотя многие по первой подкатывали, однако интерес быстро сошёл на нет, когда поняли, что без вариантов.

      – Недотрога бережёт себя для единственного?

      – Не знаю.

      Врёт. Вижу, что врёт.

      – А что знаешь? А ещё в гиды набиваешься. Кыш давай отсюда. Испытательный срок провален, ― с раздражением отмахиваюсь от него и иду к буфетной стойке, забирая из-под самого носа блондинки медовик.

      – Эй, ― сердито надувают губы, высовывая из уха беспроводной наушник. ― Он мой!

      – Теперь мой. Нечего клювом щёлкать.

      – Грубиян!

      – Лучше спасибо скажи: избавил тебя от мук выбора. А то топчешься тут, отсвечиваешь, ― насмешливо подмигиваю ей и иду обратно, на уже освободившееся место. Компаньон слинял. И слава богу, толку-то от него.

      Не успеваю воткнуть вилку в десерт, когда блюдце, со звоном, заменяется сунутым мне чизкейком.

      – Вот теперь я выбрала, ― дерзко зыркают на меня кукольными глазищами и, пожелав "наиприятнейшего аппетита", уходят с медовиком.

      Хе. Я уже говорил, что она забавная?

      ***

      Если кто думает, что жить в южном курортном крае ― сплошное очарование, советую заглянуть в спальные районы. Будьте уверены, весь городской бюджет спущен исключительно на дорогу от аэропорта до туристического побережья.

      Дальше же всё как и везде: стандартные человейники, дыры в асфальте, заборы и серость, которую не перебивает даже цветущая зелень. Зимой же и вовсе будто всё сдохло.

      Спецом возвращаюсь как можно позже: в надежде, что все в отрубе. Нихрена. Мать с бухает с "другом" семьи на старой и медленно разваливающейся кухне.

      Для наглядного понимания, насколько всё паршиво: дверцы полочных шкафов давно висят перекособоченные и в толстенном слое жира, а старые обои отходят от стен пластами.

      Но там они хотя бы вообще есть, в отличии от узкого коридора ― там только голый бетон. Попытка сделать ремонт, не увенчавшаяся успехом. Лет пять уж как прошло, а вдохновения на повторный подвиг ни у кого и не появилось.

      Игнорирую невнятный оклик пьяной матери и сразу иду к себе, где в дверь давно врезан замок. Чтоб никто не шарился в поисках заначки на опохмел, хоть гарант не ахти какой.

      Пару раз петли всё равно не выдерживали буйных алконавтов, оказываясь вырваны с мясом, так что всё ценное я обычно ношу с собой: наличку, телефон и цепочку с крестом ― подарок от тётки на шестнадцать лет. Да и здесь не сказать, чтоб живу.

      Так, доживаю. И ночую. Периодически.

      Квартира с дебильнейшей планировкой: для того, чтобы попасть в дальнюю комнату нужно пройти насквозь гостиную-тире-спальню родителей, где сейчас храпит успевший ужраться в хлам батя.

      Перегарище тут стоит просто адовое. Ещё и густая табачная вонь в спёртом закрытом помещении бонусом добавляется, заставляя глаза слезиться.

      Открываю окно нараспашку,