Размова з люстэркам. Коллектив авторов

раз в году встречаются расширенным составом: вся родня съезжается в Лос-Анджелес из Нью-Йорка, Майами и собственно самого Лос-Анджелеса.

      – Если бы вы остались здесь жить, вы встречались бы значительно реже, – зачем-то сказала я. Едко получилось. Но Олег со мной на удивление сразу же согласился.

      Подали десерт. Я заказала вишневый штрудель с шариком мороженого. Оказалось, мы с Дорой выбрали одно и то же лакомство. Не зря я весь вечер изучала ее – она заворожила меня. Впрочем, я успела полюбить всех, насколько можно полюбить людей, которых видишь, возможно, единственный в жизни раз. И даже пьяные мужчины не очень раздражали меня. Эдька в конце концов напился прилично. Я поняла, что мне придется подставить ему свое плечо, иначе парня не пустят в метро. И только Боря, даже пьяненький, не терял благородного облика.

      В тот вечер я, честное слово, любила всех наших новых друзей…

      Белая дача

      Когда Белую дачу выставили на аукцион в третий раз, я спросила у Эдьки, а не хочет ли он мне ее подарить.

      – Все-таки там прошло мое детство, с ней связаны трогательные воспоминания, – я подводила базу под свое неожиданное предложение.

      – Пожалуй, купил бы! Если бы лежали в сейфе каких-нибудь тысяч триста, зеленых, разумеется, – в общем, сущий пустяк. Вот только не кажется ли тебе, что свои детские воспоминания ты ценишь как-то уж очень дорого? Да и что бы мы стали с такой обузой делать?

      – Ты ровным счетом ничего не понимаешь. Ничегошеньки! Робкими касаниями я там впервые «нащупывала» жизнь, пробовала ее на запах и на вкус… – я смутилась, высокопарно как-то вышло. Я махнула рукой и замолчала надолго.

      – Одевайся, поедем! – вдруг выпалила я час спустя.

      Эдька с удивлением взглянул на меня. Но все-таки стал собираться. Выходной день только начинался.

      …Свернув на улицу Казинца, мы миновали мою бывшую школу, мясокомбинат, кажется, еще птицефабрика должна была значиться на пути. Где-то там стоял маленький такой магазинчик, в котором я, еще не умея считать деньги, купила целых два белых батона – роскошное угощение на исходе хрущевской оттепели. Меня, на тот момент даже не учившуюся в школе, родители отправили в магазин за несколько остановок от дома что-то там купить (с внуками они уже так не поступали). Когда я увидела закрученный змейкой хвост очереди, своим детским нутром уразумела: надо действовать безотлагательно. Пробралась вовнутрь магазина и пристроилась поближе к прилавку. Какая-то толстая тетка попыталась меня грубо вытеснить, но мужичок, стоявший сзади, выдохнул великодушно: «Пусть и дитенку белого хлебушка достанется!» Я протянула продавщице мелочь, уверенная, что на одну булку точно хватит, насчет второй я сильно сомневалась. А вдруг все же хватит и на две? «Две, пожалуйста», – неуверенно произнесла я. И о чудо! Хватило. Вечером дома я ощущала себя добытчицей и жаждала похвалы…

      – Мы называли его панским домом, он был по-своему красив. – Эдька слушал меня, не перебивая. – Арчатые окна, такие же двери, балкончик с кованым ограждением, сверху