Размова з люстэркам. Коллектив авторов

в восьмидесятых, нам выдавали талоны на две пары носков в год.

      – Капитализм рулит, – поддакнула без энтузиазма я. – Глобализация. Мы подтягиваемся к общему уровню.

      Он не почувствовал моего сарказма, сказал: «Ну да!»

      …Гости разбрелись по залу в ожидании горячих блюд. Все были сыты, но каждый все равно заказал что-то свое на выбор, всем было интересно, чем же нас удивят повара «Оливо».

      Дора, сидевшая напротив, после сигаретки, ради которой она подняла со скамьи свое грузное тело, вернулась несколько сникшей. Выражение игривости покинуло ее, печать усталости легла на чело. Дора почувствовала, что мы с Олегом наблюдаем за ней. Она распрямила плечи. На ней было шикарное шелковое платье темно-синего цвета с кокетливым бантом под грудью. Оно ей очень шло. Когда она сидела за столом, не было видно ее расползшейся фигуры. Она вернула кокетливое выражение лица, стала эмоционально рассказывать, как любят встречаться друзья у нее дома и на даче.

      – Они съезжаются все сразу, человек двадцать пять. На нашей даче нет никаких грядок, никаких ограничений. Можно валяться на газоне, можно бегать с ракеткой и воланчиком. Можно просто балдеть. Я люблю готовить для друзей и родни. Три раза в год я готовлю фаршированную рыбу: на Новый год, на день рождения Бори и на еврейскую Пасху. Приходит мой брат и сразу располовинивает ее. – И она отточенным жестом показала, как он это делает.

      – А можно нам попробовать твою рыбу в следующий приезд? – поинтересовался осторожно Олег.

      – Отчего нет? Конечно, можно!

      Я только переводила взгляд с Доры на Олега. Но в разговоре не участвовала. Почувствовала себя чужой.

      – А чего не эмигрируете? – снова поинтересовался он у нее.

      – Да чего уж теперь?

      – Ну а раньше?

      – Не знаю. Я не могла бросить брата. Я его обожаю.

      – А сколько ему?

      – Шестьдесят пять.

      Я перевела дух.

      – Но оттуда ты могла бы лучше помогать.

      – Нет, я не могу без него. Мы бы стали редко видеться. А ему не уехать. У него тут столько всего…

      Я сразу нарисовала мысленно паровозик из детей от разных жен, а потом и из внуков. И он, по-видимому, всех обожает, как Дора его самого. Боже мой, неужели так бывает?! Такая дружба между сестрой и братом?! И ни сестра, ни брат не ищут возможности снять друг с друга последнюю рубашку?

      А между тем Олег ведь не поинтересовался у меня, почему не эмигрируем мы с Эдькой! В его глазах мы и в самом деле были чужие.

      – Минск мне очень понравился, – повторил Олег. – Москва нет. Это страшно перенаселенный город. Бесконечная серая толпа бредет по улицам. Полно китайцев. Все вывески на английском. Словно где-нибудь на Брайтон-Бич. В Минске публика выглядит привлекательнее, женщины одеты ярче.

      Я бросила взгляд на Ольгу. Она сняла туфли на высоких каблуках. Сразу же превратилась в тетку с базара. И все равно я уже привязалась к ней.

      Марина на другом конце стола услышала разговор о нарядах, сказала громко:

      – У нас есть знакомый, который одевает