Далекий след императора. Юрий Торубаров

оружие, князь приподнялся над стеной и спустил тетиву. Какой-то тевтонец, возившийся у стенобойки, упал на землю.

      – Вот это князь! – не удержался кто-то от восхищения.

      Примером послужил выстрел Маргера. Литовцы осыпали орденцев стрелами. Те побросали машины и убежали к лесу.

      У Камбилы мелькнула мысль.

      – Князь! – заорал он, – дай людей.

      Князь понял намерение прусса.

      – Норил! – Маргер увидел вернувшегося воина. – Давай с пруссом.

      Гланд кубарем скатился со стены, за ним несколько десятков литовцев.

      – Открывай! – заорал он, подбежав к воротам.

      Воины не поняли и стали смотреть вверх, где находился Маргер.

      – Князь! – на весь Пунэ раздался голос Камбилы.

      Тот понял, ударил себя по голове и перевесился через перила, приказал открыть ворота.

      – И следите, когда те будут возвращаться.

      Эта выходка имела успех. Часть машин была испорчена, прежде чем опомнившиеся тевтонцы бросили для спасения отряд рыцарей. Камбила, а он взял на себя командование, хотя это получилось как-то произвольно, отбил рыцарей и приказал отступить в крепость. Пруссы себя здорово показали. Маргер подошел к Камбиле и обнял его.

      – Будь мне братом! – сказал он.

      Да, в такое время такие слова многого стоят. Магистр, яростно ругаясь, приказал рыцарям готовиться к штурму.

      Несколько дней тевтонцы пытались взять штурмом крепость. Но безуспешно. Лицо магистра позеленело: «Что делать?». Это понял граф Намурский.

      – Раз так, – сказал он, – их надо сжечь!

      Как просто и как здорово… Что тут хитрого: вся крепость, от стены до последней избенки, была деревянной. Магистра нельзя было узнать. Лицо его посерело. Как же он сам не додумался до такого?

      – Готовьте паклю, горючий состав и стрелы! – отдал он приказ.

      Когда Маргер увидел, как первая стрела, оставляя тонкий, дымный след, пронеслась над его головой, он понял – это конец!

      Вскоре небо было испещрено огненным сиянием. Как ни старались литовцы, но справиться с огнем они не могли. Не сговариваясь, все сошлись на площади.

      – Князь! Князь! – потребовали литовцы своего вожака.

      Он шел с грозно сдвинутыми бровями, что делало его лицо решительным и властным.

      Когда дошел до середины, остановился, посмотрел кругом.

      – Вы хотите мне сказать, – голос его звучал глухо, – что враг угодил в наше сердце, и вы готовы все умереть, но не сдаться врагу?

      – Да! – в один голос ответила площадь.

      – Я с вами! – произнес князь.

      – Костер! Костер! – раздался глас.

      И на площади запылал огромный кострище. В него люди бросали свое имущество, драгоценности. Пусть ничего не достанется их злейшему врагу. Очередь дошла до детей. Ни у кого не поднималась рука. Но тут появилась старая жрица. Она вела за собой маленькую правнучку. Старуха поставила ее в центре площади. С оцепенением смотрят литовцы на жрицу.

      – Перунес! Ты слышишь