Далекий след императора. Юрий Торубаров

и улыбнулась, – он тоже о те думат.

      И у Марфы на душе посветлело от таких слов. Но сколько дева ни смотрела на этот расклад, ничего понять не могла.

      – А как ты, матушка… – она как-то нечаянно назвала так бабку и посмотрела на нее.

      Глазки у той заискрились.

      – Че ты хошь? – спросила ласково старая Марфа.

      – А… мы встретимся?

      Бабка сгребла плоды, вновь перемешала их в мешочке.

      – Нуть, – произнесла она, и бобы застучали по столу.

      Долго вглядывалась старуха, потом, глядя на кучку бобов, заговорила:

      – Вы встретитесь. Только… – бабка закусила губу и смахнула бобы в кучу. – Главное, вы встретитесь. А там как Бог даст. Вот че ждет тя, мила. Так че, не печальси. Дай-ка я те постелю, отдохнешь. У тя был трудный день.

      – Бабушка, – на этот раз она назвала ее так, – я хочу те все рассказать.

      И та поняла, что она стала считать ее близким и дорогим человеком.

      – Расскажи, милая, – ласковый взор ее глаз устремился на девушку.

      И Марфа начала свое повествование.

      Глава 8

      Павша Фоминич, знатный новгородский купец, вкушал со своим сыном Станилом в трапезной. Такой едальни не было у многих князей. Окна с цветными стеклами выходили на Успенский собор. А внутри от одной мебели захватывало дух. Длинный стол, заваленный русской едой и заморскими сладостями, покоился на тонких изогнутых ножках. Те, кто попадал сюда, диву дивились: и как они могли удерживать все, что находилось на столе. Такие же ослоны. А в поставцах, инкрустированных золотом, за резными стеклами стояла такая же утонченная посуда. Да-а… Сразу видно, деньга у семьи водилась. И немалая. Как тут и боярам не задуматься. Редко бывает, чтобы отец и сын собрались вместе. Купеческое дело таково: если ты хочешь, чтобы в мошне звенело, надо больше искать и даже не искать, а рыскать, где ухватить подешевле, а продать подороже. На этом стоит все купечество.

      Сын радует отца. Такой же жадный до деньги, подвижен. Только вот еще не обветрился, не заматерел. И отец старается вовсю, чтобы сын скорее миновал эту черту. Не всегда получается. Но вот счастье подвалило.

      – Хороший купец, – учил отец, – должен знать: а за чем поехал его сусед? Вот, если ен накупит, че и ты хотел, то че будит? – сказав, он смотрит на сына, сдвинув мохнатые брови.

      У сына они точно такие же. Да и весь его облик: светлые волосы, толстые щеки, борода, мясистые носы – один в один. Отец ждет ответа. Сын, рыгнув, запил квасом только что оприходованный кусок свинины, обтер усы.

      – Че будит? – машинально повторил сын, – да… неча будит считать.

      – Во! – отец поднял указательный палец, – а чтобы етого не было, че надоть делать? – и отец потянулся за корчажкой с квасом.

      Сын склонил голову и уставился на отца. Тот, напившись, поднял край скатерти и обтер губы. Сгреб свою густую бороду и повертел ею.

      – Етот вопрос… труден, – сознался сынок.

      Отец оценивающе