Далекий след императора. Юрий Торубаров

столов, точно вихрь, промчалось нечто. Как глянули – остолбенели… Да это ж Марфа! Куды это она?

      А Марфа перескочила ограду, заскочила в избу, сбросила свадебный наряд. Что-то быстро собрала и опять на коня. И вовремя. По дороге во всю прыть несся Федор с сыновьями, а сзади бежал староста и орал:

      – Держи! Держи!

      Но давно известно: конный пешему не товарищ. Услышав крики, она перемахнула через ограду и понеслась прочь во весь опор. Крики только подстегивали ее, а она – коня.

      Марфа знала, что за свой поступок она может лишиться и жизни. Но в этот момент она ей была не дорога. Только был страх перед побоями. И она гнала и гнала коня, летевшего и без того птицею, будто понимая, от какой беды он ее уносит. И вдруг он встал, как вкопанный. Марфа едва удержалась в седле.

      – Но! Но! – она попыталась погнать коня вперед.

      А тот, словно чуя беду, не поддавался на ее команду.

      – Ну, что ты! – заплакала она, потянув его за узду.

      – Ты куды ето, дева! – раздался за спиной чей-то скрипучий голос.

      Она боязливо оглянулась. Меж стволов стоял сгорбленный старичишка, держа в руках лукошко с грибами.

      – Там, – свободной рукой показал старик на полянку, – топуче место. Вота она, – подходя, дед кивнул на лошадь, – и не хотить туды.

      – А мне все одно! – с каким-то отчаянием в голосе произнесла дева.

      – Я ето и вижу. Смотри, как коняку загнала! – он погладил мокрый от пота лошадиный бок. – А тут что? – дед посмотрел на лошадиную грудь.

      Во многих местах она была разодрана до крови.

      – Ты куды, дева, так торопилась? Не то на свадьбу опаздываешь?

      – Со свадьбы! – со злом произнесла она.

      Дед вдруг взглянул на нее понимающим взглядом.

      – А ну, доченька, – проговорил он мягким голосом, – пошли-ка со мной!

      – Куды ето? Не пойду!

      – Ты не бойсь, бабка у меня добрая, коняку полечит, те погадат. На ето она у мня ух… прямо волховка.

      Он тихонько высвободил узду из ее рук, и они неторопливо направились в лес. Вскоре вышли на поляну, и Марфа увидела избенку из почерневших бревен, вросшую в землю. На лай собаки из открытых дверей показалась чья-то головенка со взбитыми волосами. Солнце било в глаза, и старуха, приложив ладонь ко лбу козырьком, прошамкала:

      – Никак ты, Лука?

      – Я, Марфуша, я! Встречай-ка гостю. Тя как кличут? – спросил он у девы.

      – Марфа, – застеснявшись, произнесла она.

      – Марфа! – длинная седая борода деда затряслась, глаза сузились, он неслышно смеялся, – я тя буду звать младшая Марфа.

      Девушка поняла причину дедова смеха. Родившееся в ее груди отчуждение вмиг пропало. Подошел пес. Огромная пятнистая собака поглядывала то на деда, то на гостю, точно дожидалась команды хозяина. И дождалась:

      – А ну, пошел отсель! – дед притопнул ногой.

      Обидчиво глянув на хозяина, пес удалился. Подойдя к двери, дед,