Лилофея – невеста водяного царя. Натали Альбертовна Якобсон

Урун вопросительно поднял на нее глаза, которые уже не казались пустыми. В чистых блеклых белках не появилось зрачков, но выражение стало осмысленным. Таким лукавым!

      Лилофея вздрогнула. Он не водяной, а бес из моря! Все же она его не боялась. Ее пальцы смело обхватили прутья клетки.

      – Осторожно, маг наложил заклятие на железо, – прошептал Моррин, но ей было все равно. Да, прутья слегка обжигали кожу, но она не отнимала руки. Хотя знала, что существо в клетке может обрубить ей пальцы одним взмахом острого плавника.

      Но Урун не спешил нападать. Он присматривался к ней.

      – На дне тебя кто-то ждет. Очень давно. Еще раньше, чем ты родилась, принцесса.

      – Это абсурд! Как можно кого-то ждать еще раньше, чем он родился?

      – А как можно жить в одиночестве всю вечность, столетие за столетием, тысячелетие за тысячелетием? Хочется завыть, как волку в лесу, хоть ты и находишься на дне океана. Время идет, ничего не меняется, и приходит боль еще более острая, чем наши жабры и шипы. Эта боль от того, что рядом нет существа подобного тебе.

      – Но вас много. И все вы подобны друг другу, – хотя Урун немного отличался от прочих, хотя бы своим коралловым гребнем на спине.

      – Но царь у нас один.

      – А я думала ты их предводитель.

      – У каждого царя есть армия, которая делиться на легионы, когорты, роты. Я всего лишь предводитель одного из отрядов.

      Урун наклонился. Его жуткое рыбье лицо стало вровень с ее. Она смотрела прямо в его пустые глаза и видела в них белое море, груды жемчуга, плоть устриц. Он сам был похож на устрицу только, что выползшую из громадной раковины и украшенную морскими самоцветами. Жуткий, опасный, но манящий, как ларец с сокровищами. Его чешуйчатые руки тоже обхватили прутья клетки с другой стороны от нее. Сейчас их пальцы соединяться: его перепончатые, и ее человеческие, унизанные колечками с жемчугом из шкатулки водяного.

      – Ты правильно делаешь, что их носишь, – шепнул Урун. – Так ему легче будет призвать тебя. Часть нас всех живет в жемчугах или раковинах. Море это мы, – его легкий вздох был похож на морской бриз. Кто бы подумал, что от жуткого лица дохнет свежестью волн.

      – Что вы имеете против суши? Зачем уничтожаете людей и грозитесь затопить их земли? Вы ненавидите почву, потому что не созданы, чтобы ходить по ней?

      – В той же степени, что люди ненавидят море, потому что не созданы обитать под водой? Зачем вы ловите рыб, ставите сети, выковыриваете жемчужины из устриц?

      – Не знаю! Так задумано людьми, не мной.

      – Вот именно, людьми. Но ты другая, – его пустые белки друг опасно сверкнули. Он сжал ее пальчики своей влажной клешней, которая еще минуту назад была отрублена, а теперь снова прижилась на его кисти и двигалась.

      – Я бы все изменила, чтобы заключить союз с вами, – попыталась подкупить его она. Лучше дать щедрые посулы сейчас, чем воевать всю жизнь с коварными врагами из морей. – Став королевой Оквилании я бы ввела запрет на ловлю рыб, отправила бы рыбаков и ныряльщиков