В конце строки. Паула Гальего

тебя увидеть.

      – Но я же не… – начал он, сомневаясь. – Но я-то ведь не падал с лестницы.

      Я замолчала. Посмотрела на него и скептически приподняла бровь.

      – Ты надо мной смеешься?

      – Ни в коем случае. – Он пожал плечами и кивнул в сторону Kilter Board, где на стене все еще светилась трасса: – Думаю, в таком состоянии я бы не смог быстрее.

      Я посмеялась. Потопталась на месте.

      – Знаю, что ты делаешь.

      – Понятия не имею, о чем ты. – Он был в хорошем настроении.

      – Ну, со мной это не пройдет. Не люблю соперничать.

      – Я тоже не люблю.

      – Отлично.

      – Отлично. – Мы замолчали на пару секунд, друг напротив друга. – Можно? – спросил он, указывая на стену.

      Махнула рукой и, когда он проходил мимо, шагнула в сторону. В итоге я заняла то место, с которого он наблюдал за мной.

      Я уже видела, как он лазает. До той ночи, когда мы друг на друга кричали, мы часто тренировались вместе в тишине, на безопасном расстоянии, зная о присутствии друг друга.

      В этот раз все было иначе: Нико знал, что я осталась смотреть и, возможно, несмотря на то что я убедила его в своей нелюбви к соревнованиям, осталась из-за его подначивания. Он забрался гораздо быстрее меня.

      Нико не был каким-то выдающимся скалолазом; да, он был хорош, но я знала тех, кто был еще лучше. В любой другой день я сама была бы способна на большее… Он был прав: во всем виновато мое состояние.

      Я смотрела на него до тех пор, пока он не ушел с матов. Все произошло так быстро, что я даже не успела встать и подождать, пока он настроит себе подходящую трассу, но он этого не сделал: вместо этого пристально на меня посмотрел, с этой его игривой улыбкой, и стал ждать.

      Несмотря на то что я не успела восстановить дыхание, я вскочила на ноги.

      Значит, такие вот правила игры? Он не будет себя ничем утруждать, кроме как проходить те трассы, что я подготовила для себя? Я выбрала более сложную трассу. Стена немного наклонилась, совсем чуть-чуть, и несколько зацепов подсветились красным.

      Я не стала долго раздумывать. Я практиковалась на протяжении многих лет, и у тела была мышечная память, оно помнило определенные позы, технику, силу, которую нужно приложить. Оно должно было вспомнить.

      Я сорвалась. Сначала соскользнула одна нога, потом другая, я повисла на руках.

      Я выругалась. Сразу же перехватилась, но где-то в глубине души понимала, что проблема была не в этом. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что Нико все еще был там, присматривал за мной.

      В любой другой день мне было бы все равно, мне было бы наплевать, совершу ли я ошибку, упаду ли и увидят ли это остальные. Я не любила оступаться.

      Слишком часто стала спотыкаться, слишком рассеянная.

      Я попыталась забыть о Нико и рывком пройти оставшуюся часть. Я почти не дрогнула до самого конца. Сделала несколько резких движений, каких обычно себе не позволяла, – но тут стена находилась слишком близко от пола – и спустилась.

      Нико сменил меня и не стал выбирать другую трассу,