Мир без Стругацких. Сергей Кузнецов

пять – крыса. Лет через семь мы сможем отправить к Земле человека. Прогресс, всё хорошо, всё по плану. Но почтенную публику что-то волнует, так ведь?

      Бейти примирительно улыбнулся.

      – Публике неприятно осознавать, что это… Что эти… эксцессы… непременный шаг на дороге к звёздам.

      – До сих пор человечество эти эксцессы не сильно заботили, – Миллер демонстративно плюнул на пол.

      Нет, они здесь решительно распустились, подумал Бейти. Пьют, ругаются, плюют. В отрыве от Земли люди быстро дичают и начинают плевать под ноги, крепко выражаться, пить из пузырьков и распускать руки.

      – До сих пор человечество недопонимало… масштаб проблемы. Всё-таки каннибализм…

      – Да всё оно понимало! – снова почти выкрикнул Миллер. – Но предпочитало смотреть слегка в сторону. Ведь человечество возвело познание в божественную степень! Познание! Вот смысл! Вот цель! Познание нельзя останавливать! Кого-то разорвали в клочья? Ничего! Зато завтра мы отправим к Земле полтора грамма! Закроем глаза на то, что нелюдь жрёт людей! Зато у нас звёзды под ногами и мы знаем истинную форму Вселенной!

      Миллер пнул подвернувшийся стул.

      – Но когда клочья начинают разлетаться уж слишком часто, смотреть в сторону не получается, – сказал он. – Так, Бейти? Члены Совета стали плохо спать?!

      – Не буду спорить, – согласился Бейти. – Члены Совета действительно серьёзно обеспокоены.

      Возле горизонта над тундрой громоздились прекрасные облачные башни, Бейти захотел почувствовать воздух. Чуть прохладный, пахнущий кипреем и зеленью воздух, который он успел вдохнуть на стартовом столе. Бейти понял, что хочет снова вдохнуть этот воздух, подальше отсюда…

      – Каннибализм есть неточный термин, – сказал Миллер. – Каннибализм – это внутривидовое. Я предпочитаю слово «людоедство».

      Бейти поморщился.

      – Снарки убивают и поедают людей, – сказал Миллер. – Это так. Мы не всегда успеваем их отогнать. Это тоже так.

      – Почему тогда их не изолировать? Отдельные боксы, оргалит, телекамеры…

      – Они не работают в изоляции, – ответил Миллер. – Они признают только личное общение. Им нравится, когда люди рядом. Им нравится смотреть в глаза, нравится запах, им комфортно. Знаете, Бейти, хорьку очень комфортно в крольчатнике!

      Миллер снова плюнул.

      – Кстати, им очень хочется обратно на Землю, – сказал он. – Рейн для них… компромисс. Фактически единственный, на который они согласились.

      – Погодите, что значит… – Бейти поморщился. – Что значит – не работают в изоляции? А как же тогда…

      – Они могут свободно перемещаться по комплексу, – сказал Миллер со злорадством. – Институт – не тюрьма.

      Бейти с трудом удержался от того, чтобы оглянуться.

      – Не переживайте, Бейти, они редко поднимаются выше нулевого уровня, – успокоил Миллер.

      Бейти не удержался. В кессоне они находились одни.

      – Полагают, что это генетическое, – сказал Миллер. – Они предпочитают держаться ниже. Но на вашем месте я бы без сопровождения