Мир без Стругацких. Сергей Кузнецов

заметил.

      – Два раза, – ответил пилот спокойно. – Два раза…

      Пилот задумался. Чуть дымчатый сквозь сапфир фонаря под ногами плыл континент, острым ромбом вытянутый с юга на север. «Дестер» пересёк горы и шёл над ледниками, проточенными синими разливами рек, медленно спускаясь к субарктической тундре. Разговор не получался, молчать было тяжело. А Бейти хотелось поговорить, за пять дней перехода он не встретил никого, каюты корабля были безлюдны, они шли к Рейну вдвоём, он – и пилот. Пилот почти всё время был занят навигацией, и Бейти не решался его беспокоить, но в день прибытия пилот сам пригласил его на мостик.

      Пилот находился в ложементе, но корабль не вёл, часто дул в кулаки и потирал ладони, руки у него словно мёрзли. «Странный человек, – подумал Бейти, – что-то в нём неправильное. Впрочем, всё так и должно быть, это же Рейн».

      – Вы давно… на этом векторе? – спросил Бейти.

      – Около семи лет. Раньше я ходил… – пилот сощурился, по курсу вставал широкий облачный фронт. – Я, собственно, в отставке.

      Бейти удивился. Обычно звездолётчики охотно рассказывали о походах; пилот, похоже, был из других.

      – Сектор закрыт для навигации, – сказал пилот. – Мы – единственный корабль в объёме.

      – И сколько до Земли?

      – Двадцать восемь прыжков по семь световых лет каждый, – пилот спокойно улыбнулся.

      – А конкретнее?

      Бейти не нравилось положение, ещё ни разу он не находился в точке, хотя бы приблизительных координат которой не знал.

      Пилот не ответил.

      – А вам не кажется, что в наши дни протоколы особого карантина несколько… чрезмерны? – раздражённо спросил Бейти.

      – А зачем вам туда?

      Корабль пробирался сквозь облачные поля, ощущение скорости исчезло, под ними была пена, над – синее небо, сквозь которое кое-где просвечивала чернота.

      Пилот повторил вопрос:

      – Зачем вам туда?

      Облака кончились, и снова стало солнце.

      – Поручение Мирового Совета, – охотно пояснил Бейти. – Общественность… пожалуй, взволнована.

      – Чем на сей раз?

      – Неопределённостью, – ответил Бейти. – Мы находимся на пороге качественного технологического прорыва, а между тем…

      Бейти замолчал. Пытался сформулировать, зачем он здесь, но получалось или глупо, или пошло.

      – Если говорить откровенно, имеют место быть дичайшие слухи, – произнёс он. – Вокруг эксперимента и деятельности Института возник нездоровый ажиотаж, а в условиях ограниченной информации… Одним словом, мне поручили…

      Бейти снова сбился. Всё-таки получилось пошло.

      – Наверное, это звучит нелепо, но… общественность хочет знать, – закончил Бейти.

      – Вы что-то вроде инспектора? – терпеливо уточнил пилот.

      – Нет. Я вообще не должен был лететь, но Лавров сломал ногу. Одним словом, пришлось мне.

      – Повезло.

      – Да, – согласился Бейти.

      Неожиданно