Миссия в ад. Дэвид Болдаччи

глотку.

      – Скажи это, – повторила она. – Сы сын.

      Она подсунула руку под его ладони и нажала.

      – Скажи это.

      Он снова застонал.

      Она поставила костлявое колено на его пах.

      – Говори.

      Он вскрикнул, и она нажала коленом еще сильнее.

      – Скажи это. Сы сын. Скажи, и боли больше не будет. – Она навалилась на колено всем весом. Он закричал громче. – Скажи это.

      – Сы…

      – Скажи это. Скажи до конца. – Она яростно вдавливала колено в него.

      Он заорал изо всех сил, насколько позволяла поврежденная гортань.

      – Сы сын.

      Она выпрямилась. Не улыбнулась с радостью. Не загрустила. Так и осталась равнодушной.

      – Видишь, у тебя получается, – повторила она его слова.

      Он беспомощно смотрел, как она подпрыгивает в воздух и приземляется на него. Ее локоть вонзился мужчине в нос с такой силой, что хрящ прошел до самого мозга, словно пуля. Это убило его мгновенно; с перебитой гортанью он мог бы продержаться еще несколько минут.

      Она встала и оглядела четверых мертвецов.

      – Сы сын, – сказала девушка. – Я, не вы.

      Она обыскала охранникам карманы и нашла рацию. Вытащила ее, настроила на другую волну и сказала просто:

      – Готово.

      Потом бросила рацию, перешагнула через трупы и вышла из камеры, по-прежнему голая, покрытая чужой кровью.

      Ее звали Чун-Ча, и вместе с семьей она уже много лет находилась в Лагере 15, известном как Йодок. Ей был всего год, когда люди из Бовибу пришли за ними среди ночи. Они всегда приходили по ночам. Хищники старались держаться подальше от дневного света. Она пережила Йодок. Ее семья – нет.

      Другие охранники миновали ее в коридоре, торопясь к камере, где лежали мертвецы.

      Они ничего не сказали ей. Даже не посмотрели.

      Когда они вошли, двоих вырвало на камни от зрелища, которое их там поджидало.

      Чун-Ча дошла до оговоренного места, и там ее с уважением приветствовали двое мужчин в форме генералов северокорейской армии. Один протянул ей влажное полотенце и мыло, чтобы стереть грязь и кровь. Другой держал наготове чистую одежду. Она вытерлась, а потом переоделась прямо перед ними, нисколько не стесняясь своей наготы. Оба генерала при этом отвели глаза, но для нее это не имело значения. Ее раздевали и пытали перед множеством мужчин. Она не знала, что такое смущение, и не испытывала его. Собакам не нужна одежда.

      Она лишь раз взглянула на них. Для нее они не выглядели как солдаты; в своих фуражках с широкими кокардами они выглядели скорее как члены оркестра, привыкшие держать музыкальные инструменты, а не оружие. Они казались забавными, слабыми и бестолковыми, но она знала, что эти люди – хитрые, осторожные и опасные для всех вокруг, включая самих себя.

      Один сказал:

      – Йе Чун-Ча, вы заслужили поощрение. Его превосходительство Ким Чон Ун проинформирован и передает вам личную благодарность. Вознаграждение будет соответствующим.

      Она