Новая Зона. Тихое вторжение. Дмитрий Володихин

Исследовательский центр, уничтоженный не поймешь чем в первые же сутки функционирования. Маршруты и места гибели исследовательских групп.

      Это не я читаю. Это Михайлов раскладывает по полочкам ту драгоценную информацию, которую он добыл за последние месяцы. И всю ее, до последней запятой, мне придется вогнать в себя.

      – Сколько у меня времени, Дмитрий Дмитриевич?

      – Смотря на что. Если вы о длине собственной биографии, то, судя по хорошей спортивной форме, еще лет сорок. Правда, принимая во внимание, сколько отравы вы получили от Зоны, я бы скостил червонец. Итого лет до шестидесяти доживете. Довольно прилично. Если, конечно… сами понимаете.

      – Э… я всего-навсего об этих дисках. Месяц?

      Он удивленно вскинулся.

      – Неделя?

      – Вы всё еще не до конца очнулись, Тим. Сегодняшняя ночь и завтрашнее утро. Если очень повезет – завтрашний день. Точка.

      На ночь у меня были совсем другие планы. И никогда, хоть трава не расти, я не стану менять эти планы…

      – Если сегодняшнюю ночь, Тим, вы собирались провести с любимой женой, оставьте надежду. Этого не будет.

      Я ничего не спросил. Но по моей перекошенной роже Михайлов понял: надо поторопиться с комментариями.

      – Вы ведь понимаете, что вашей жене пришлось искать работу, пока вы были в отключке?

      Киваю.

      – По работе она сейчас в Бронницком военном госпитале специального назначения. Ночная смена. В лучшем случае вы ее сможете навестить под утро.

      – Это вы ее туда устроили, Дмитрий Дмитриевич?

      На такой простой вопрос люди обычно отвечают, не задумываясь. Чаще всего отшучиваются.

      А он почему-то задумался. И опять стал рыться в столе. За открытым ноутом мне было плохо видно его лицо.

      Что за ерунда?

      Михайлов, кажется, не хочет заводить со мной разговор о Катьке. Но почему?

      И тут он говорит:

      – Не могу подобрать точную формулировку. Общий смысл таков: не стоит преувеличивать мое участие в карьере вашей жены после московского харма. Я всего-навсего нашел для нее место чуть лучше, чем прочие из того же ряда. Не более того.

      Не могу понять… Он что, клинья подбивал к Катьке? И как далеко зашло? Да нет, быть того не может. Нормальный человек, совесть на месте.

      – А вот здесь, – добавляет Михайлов, – ответ на ваш вопрос, заданный полчаса назад. Я всё думал, что вам лучше дать. Здесь, наверное, самые полные сведения.

      Кладет рядом с прежними дисками еще один.

      – Какой вопрос?

      – Насчет эмо-удара.

      У меня от сердца отлегло. Вот почему Михайлов опять рыться начал. Всего-то навсего.

      – Коротко говоря, это одна из самых опасных вещей в новой Зоне. Эмионики – дети, получившие от Зоны особые способности, но от человеческого общества отрезанные фатально. Раз навсегда. Обличие людей, а психика нечеловеческая. Эмионик не может прямо вам приказывать, как это делали контролеры в старой Зоне. Но он может навязать вам эмоциональное отношение к чему-либо или к кому-либо.