Соседи. Екатерина Дмитриевна Пронина

бесом волосы и за то, что хорошо поет. Мальчики уважали, потому что он не боялся выйти один против нескольких, безжалостно дрался и никогда не плакал.

      Кабинка медленно поднималась в воздух. Зыкина ела пломбир, кусая шарик мороженого крепкими белыми зубами. Ветер трепал две тонких косички, переплетенных лентами. Леня смотрел вниз, перегнувшись через железное ограждение. Гладкие светлые волосы аккуратно облепляли голову, как приклеенные. Валюшка, одной рукой придерживая розовый берет, задумчиво болтала ногами. Когда она погружалась в мысли, глаза у нее словно туманились. Симпатичная, курносенькая, похожая на Алису Селезневу из фильма, она нравилась всем, с кем хоть раз говорила.

      Алесь сидел среди них смущенный, счастливый и благодарный.

      – Как, ты говорил, у вас называют свеклу? – весело завела разговор Зыкина.

      – Бурак, – тихо ответил Алесь, отчего-то стесняясь.

      – Бу-рак, – повторила Валюшка, наморщив носик. – Какое слово смешное.

      Они поднялись почти на самый верх чертова колеса. Полосатые крыши киосков с мороженым и кроны деревьев с набухающими почками остались далеко внизу. Отсюда люди казались крошечными, как дети, а красные шары в их руках выглядели не больше леденца. Ветер гудел в ушах и жег щеки. Алесь уставился на собственные колени и сильнее стиснул металлические поручни.

      – Смотрите, отсюда Волгу видно! – махнула рукой Валюша.

      – Ленька, покрути нас, – попросила Зыкина.

      Кабина начинала кружиться вокруг своей оси, если вращать рычаг в полу. Спортсмен Ленька без усилий потянул за него. Девчонки радостно взвизгнули. Алесь, чувствуя, что мир окончательно потерял устойчивость, прикусил губу до боли и зажмурился. Сердце забилось так сильно, что его стук, наверное, услышали даже на земле.

      – Ты что, высоты боишься? – обрадовалась Зыкина.

      Алесь смог только помотать головой, не открывая зажмуренных глаз. Его тошнило.

      – Пионер, а сам боишься на колесе кататься? – расходясь, спросила Зыкина. В ее голосе уже позвякивал смех.

      – Дура, – одернул ее Леня. – У человека бывают инстинктивные страхи. Это не трусость.

      Почувствовав, что мир перестал кружиться, Алесь осторожно приоткрыл один глаз. Кабинка уже миновала самую высокую точку колеса и теперь медленно ползла вниз. Зыкина сидела, надувшись, Ленька смотрел строго.

      – Зачем ты купил билет? – спросил он с упреком. – А если бы ты в обморок упал и вниз свалился?

      – Тут цепочка пристегнута, – буркнул Алесь, опуская глаза. Щеки пылали. Он чувствовал, что историю с колесом нескоро предадут забвению.

      – Это очень безответственно, – продолжал отчитывать его Леня. – Просто глупо.

      "Заткнись, заткнись!" – злобно и беспомощно думал Алесь, сжимая кулаки. Что он мог сделать, чтобы смыть позор? Выкинуть отличника и спортсмена из кабинки? Он даже не разобьется, теперь уже слишком низко.

      – Лень, ну хватит ругаться, – попросила Валюшка. – Он и так красный, как свекла.

      – Как