Харам, любовь…. Виктория Сорока

если нет? Тебя же в армию заберут!

      – Не заберут! А может даже и лучше, что заберут!

      – Ты чего говоришь? – я делаю глоток вина – кислое! Вот почему с ним всегда так? Ничего не понятно! Никогда не известно, что он сделает в следующий раз!

      – Матери не нужно мне будет деньги давать! Она и так на этой работе убивается!

      Серегина мать работает сутки через двое. Это тяжело. Муторно. Не знаешь, когда можно спать, а когда нужно работать. Организм сбивается.

      – Я же не зарабатываю? Не зарабатываю!

      – Ты учишься! Только в компьютерный клуб больше не ходи!

      – Не буду, – пьяно соглашается Серега. Но я ему не верю. Мне тревожно.

      – Она ждет, что я на работу нормальную устроюсь, деньги ей давать буду!

      – А отец?

      – Отец умер…

      – Ты знаешь, чего я себе простить не могу? – спрашивает Серега и доедает мороженое.

      – Чего?

      – Что это я здоров! Я, а не он! Понимаешь! Он умный, сильный! А я что?

      – Что?

      – Слабак!

      Ох уж эти семейные тайны! Постыдные пятна! Они есть в любой семье. Когда прикасаешься к ним, подходишь близко, слышишь эти истории, начинаешь ощущать их запах, как правило, отвратительный. Тайны смердят. Запах застарелой мочи, крови, неправедно выплеснутой спермы, пролежней или иных ран. Сперва отшатываешься. А потом принимаешь с облегчением – это не у меня! У них! А затем вспоминаешь историю своей семьи. И понимаешь, что ты не в силах пережить, пережевать все, что произошло…Получается, Серега не может пережить болезнь брата.

      Домой возвращаемся ночью. Туман забрал в себя все звуки. Фонари светят кисельным фальшивым светом. Рыжие круги разбросаны пятнами тут и там. Мы словно попали в сказку или компьютерную игру, а из-за поворота могут выскочить зомби и монстры. По которым большой специалист мой Серега. Пахнет близкой водой. Серега сильно пьян, качается. Надежда Викторовна встречает нас в темной шали поверх ночной рубашки, с руками, сложенными на груди. В комнате темно. На дощатом полу пятна лунного света. С наших кроссовок стекают грязные лужи.

      – Опять?! Сережа! Ты мне обещал!

      Серега молча пытается снять мокрые кроссовки.

      – Надежда Викторовна, мы просто сессию сдали… – пытаюсь оправдать я нас обоих.

      Серегина мама на меня не смотрит. Она смотрит на Серегу. Что на меня смотреть? Кто я для нее? Пустое место…

      Спустя два дня я уехала к себе в поселок.

      – Мам, я пришла!

      – Вижу. – мама моет банки под колонкой во дворе. На маме темный сарафан и старые шлепки. Пальцы ног, покрытые розовым лаком, уехали из разболтанных шлепок в землю. Мама стоит наполовину в обуви, наполовину в мокрой земле.

      – Мам, я сессию сдала!

      – И чего? Образованная теперь?

      – Ну это же хорошо?

      – Хорошо было когда-то давно! Ты сама знаешь, когда! Мама наполняет банки водой. Из окна раздается гамма си бемоль. Мама моет банки и занимается с учеником – экономит время.

      – Мам, у нас телефон работает?

      – Телефон?