Западня от инквизитора. Татьяна Антоник

мы едва отошли от входа. Когда мы окажемся в центре, то ты изумишься. Я готова поспорить.

      – С чего бы, Валери? – сдвинул он красиво брови. – Здесь я бывал, пусть и не заходил далеко.

      – Значит, это не считается, – отрезала я, подошла к источнику света и потянула за собой. – Ты поймешь, о чем я говорю.

      От случайного прикосновения застонала.

      – Что? – услышал мой возглас Райан, – покажи руки.

      Я вытянула их вперед, и под алым светом факела поняла, что рана хуже, чем я предполагала. Ожог сильный, глубокий. Вся внутренняя часть ладони покраснела и бугрилась. Проявлялись эти мерзкие пузыри. Как назло, снега рядом не было, чтобы опустить в него пострадавшую кожу.

      – Валери, может, нам вернуться? – неожиданно предложил мой спутник. – Залечишь себя, а потом придем сюда.

      Сначала я обрадовалась, была готова согласиться, но резко пришло осознание, что второго раза не будет. Я не наберусь отваги, чтобы вновь преодолеть эту дорогу. Я и сейчас с трудом удерживаю панику, и отчасти меня отвлекают ожоги.

      – Нет, идем дальше, – смирилась с неизбежным. – Достань из моей сумки голубой пузырек и хлопковые повязки. Это снимет отек и боль. Если нас примут, я смогу залечить себя, а если не примут, то… какая разница?

      Слова прозвучали зловеще.

      Порывшись у меня в котомке, инквизитор отыскал все необходимое. Он же заботливо перевязал и обработал рану.

      Шли мы медленно, осторожно. Беседа сошла на нет. Мне бы хотелось расспросить его о подробностях дела, или о том, чем он вообще намеревается заняться в банде, но все мое внимание было обращено на посторонние звуки.

      Райан пытался завязать разговор, но я упряма молчала, вслушивалась.

      Шум сквозняков перебивался методичными звуками падающих капель. Где-то вода стекала рекой, а где-то веками выдалбливала камень. Стены становились влажными, воздух более сырым, затхлым. Катакомбы переплетались с сетью канализации города.

      Мимо нас часто пробегали крысы, ползали насекомые, предпочитавшие жизнь во мраке. Как ни странно, жизнь здесь была, и била она ключом.

      Наконец, вдалеке мы увидели светлый коридор.

      – Что это? – мужчина прищурился. – Там, что, горят факелы?

      – Да, – шепотом ответила я, – эти коридоры уже патрулируются. Если о нас еще не знают, то едва мы войдем в то ответвление, как об этом донесут главарю.

      – Бродяг так много? – присвистнул ищейка.

      Я пожала плечами. Да, достаточно. Нет в Монруже других группировок. Даже если кто-то хотел вести преступную деятельность, к нему мигом приходил кто-то из наших.

      Переступив порог, я замерла. Полагала, что кто-то выпрыгнет из-за угла, но никаких казусов не случилось. Тишина меня угнетала.

      – Вот это да, – то ли восхищенно, то ли с благоговейным ужасом воскликнул Райан.

      Он провел факелом туда-сюда, освящая помещение. Лично я терпеть не могла эти места.

      Помимо того, что здесь когда-то были каменоломни, где погибло много людей, сюда начали свозить и других усопших. Устроили жуткое захоронение под