Круглосуточный книжный мистера Пенумбры. Робин Слоун

мы идем в гостиную и присоединяемся к игре. Она называется «Предатель»; тощий чувачок с тонкими усиками, наклонившись, объясняет мне, что ее придумал КГБ и секретные агенты играли в нее в шестидесятых. Суть игры – обманывать. Тебе назначают роль, но надо убедить всех, что ты кто-то совершенно другой. Роли прописаны на карточках, Кэт подносит мою к экрану.

      – Так нечестно, – говорит девушка напротив. У нее очень светлые волосы, почти белые. – У него преимущество, мы же не видим его целиком.

      – Ты права. – Кэт хмурится. – А я знаю, что, когда на нем штаны с пейсли, он лжет.

      Я как по команде опускаю ноутбук и показываю свои брюки: раздается такой громкий смех, что из динамиков слышится треск и фузз. Я тоже ржу один в магазине и наливаю себе еще пива в красный стаканчик из праздничного набора. Каждые несколько минут я поглядываю на дверь, и мое сердце пронзает кинжал страха, но алкоголь и адреналин смягчают боль. Клиентов не будет. Их никогда нет.

      Потом у нас завязывается разговор с другом Кэт Тревором, который тоже работает в «Гугле», и мою защиту пробивает кинжал уже другого рода. Тревор очень долго рассказывает про поездку в Антарктику (кто ездит в Антарктику?), а Кэт склоняется к нему, словно на нее воздействует какая-то сила притяжения, хотя, может, это просто ноутбук стоит под углом. Остальные потихоньку расходятся, и все внимание Тревора концентрируется на Кэт. У нее горят глаза, и она с энтузиазмом кивает.

      Да нет. Нечего выдумывать. Он просто интересно рассказывает. А она немного выпила. И я немного выпил. Но вот не знаю, пил ли Тревор или…

      Звонит колокольчик. Я резко перевожу взгляд на дверь. Черт. Это не заблудший одинокий покупатель, игнорировать не удастся. Это мисс Лапин, член клуба. Единственная женщина (насколько мне известно), которая берет Суперстары, и вот она протискивается в магазин, прижимая к себе свою массивную сумку, словно щит. На шляпе у нее павлинье перо. Это что-то новенькое.

      Я пытаюсь одним глазом смотреть на экран, другим на мисс Лапин. Не получается.

      – Добрый вечер, здравствуйте, – говорит она.

      Голос у нее как на старой растянутой пленке: неровный, с перепадами высоты. Она протягивает руку в черной перчатке к павлиньему перу, чтобы поправить или просто проверить, на месте ли оно. Потом достает книгу из сумки. Она сдает «Бёрнса».

      – Мисс Лапин, здравствуйте! – говорю я слишком громко и слишком быстро. – Что будете брать?

      Может, подсмотреть, что ей надо, в моем вуду-прототипе, не дожидаясь просьбы, но на экране у меня пока…

      – Что ты сказал? – врывается голос Кэт.

      Я глушу звук на ноутбуке.

      Лапин не заметила.

      – Ну, – говорит она, скользя к прилавку, – не знаю, как это правильно произносится, может, Парази-был-вич или Пошел-бы…

      Она издевается, что ли? Я пытаюсь вбить то, что она говорит, но в базе такого нет. Я пробую другой набор гипотетических звуков. Нет, пусто.

      – Мисс Лапин, а по буквам?

      – Ах, П, Б, да, Б, Ш, В, нет, простите, Ы…

      Да. Она. Точно. Издевается.

      – Еще одна Б, нет, там одна