Тайна первой заварки. Рашид Карамако Тритэ

умер сам, то мы установим и докажем настоящую причину. Что ты теряешь?

      Действительно, что я теряю? Хуже уже не будет.

      – Мальчик говорил со мной. – решился я. – Но с самого начала будто бы был не он… Словно через него говорил кто-то другой… не человек. Он улыбался – и это была не улыбка, даже не рот! Пасть! Он говорил очень странные вещи, он сказал… – я сморщил лоб, пытаясь вспомнить. – Что-то про дракона, которые должен догнать себя самого… если хочет укусить себя за хвост. И еще… Что первой заварки достойны только Боги. Он так сказал, а потом все произошло…

      Запищал телефон на столе, оборвал поток откровения.

      – Ты мысль не теряй, интересно рассказываешь… – опер взял трубку, посмотрел на экран, нахмурился, застучал пальцами по столу. Похоже, что открыл смску. Прочитал, встал, подошел и отстегнул наручники, которые приковывали меня к стулу. Открыл окно, за которым чернела толстая решетка.

      – Подыши пока. – Вышел из комнаты, щелкнув замком. Я бросился к окну, какое-то время жадно вдыхал – почти пил – прохладный воздух самарских улиц. После утонченной пытки табачным дымом легкая примесь угарного газа была для меня словно аромат хвои в чистом горном альпийском воздухе.

      Там еще и дождь моросил – чистый июльский дождь. Я надышался, открыл глаза и жадно смотрел на улицу, на зеленые листья, на капли воды, падающие с небес на мокрый асфальт, по которому ползали дождевые черви. Всегда было их жалко, бедолаг. Я в детстве даже, идя по улице, специально смотрел под ноги, чтобы не наступить.

      – Смотреть! Мир человека не для червяка. Червяк – не для мира человека!

      Не успел я увидеть того, кто это сказал, как ноздрей коснулся застарелый запах немытого нижнего белья, алкоголя, засохшего пота – словно по ту сторону окна стояла помойка, которую месяц не убирали.

      Я было отпрянул, тут же вдохнул табачный дым и прильнул обратно к решетке. Выбирать между табачным угаром и вонью помойки – пару дней назад я такого и в ночном кошмаре не мог вообразить!

      Зато увидел, от кого так разило, автора червивой мудрости – им оказался низенький сгорбленный бомж в лохмотьях. Узкоглазый. Наверное, узбек или таджик. Нагнувшись к асфальту, он осторожно поднял одного червяка – тот извивался, пытаясь вырваться. Улыбнувшись, бомж подошел к газону и положил того под дерево, потом подошел чуть ближе ко мне.

      Но что привлекло внимание – глаза у него были зеленые, как два изумруда.

      Я обернулся, посмотрел на закрытую дверь. Может, местный дворник? Мне не запрещено с ним общаться? Может, он сможет связаться с Димой – моим работодателем? Мне бы только передать в двух словах, где я…

      – Давно ты здесь уже стоишь? – попытался я завязать диалог.

      Тот поднял руку, закатал рукав – бликнули часы.

      – Сорок три минуты двадцать секунды, однако.

      Картинка сошлась. Он говорил как турист-японец – чуть шепелявил, говорил, словно хотел улыбнуться, но не находил повода. Немного резко, бросая слова. Точно японец! Не дитя гор. Дитя солнечного флага.

      Бомж-японец