Пламенный покров. Ксения Леонидовна Кулимова

рыжих трещин, глазами.

      Тела стелились по земле грудами мяса и железа, словно беспорядочно опавшие золотистые от ржавчины листья. Бешено изуродованные, замершие в посмертном вечном молчании.

      Худые и синие от сырого дрянного холода ноги в истрёпанных дырявых ботинках осторожно ступали меж хрупких, трухой рассыпающихся перед глазами мертвецов, испуганно поскальзываясь.

      Ступни нестерпимо саднили, будто в них вбили дюжину гвоздей, выворачивающих мясо наружу при каждом шаге. Нервы воспалённо пульсировали, отдавая лихорадочной темнотой в глаза и сковывая тело душной слабостью.

      Он так долго шёл, а поле трупов всё не кончалось.

      Мысли растерянно барахлили, голова заполнилась до одури терпким дымом. Больше ничего, только шероховатый звон в ушах…

      Мальчик потерянно сел под осколок серой покрытой разводами извести стены, подобрав стёртые в кровавые клоки колени к груди.

      Лёгкие измотанно гудели, наполненные сырым паром, он нервно вздрагивал, чувствуя, как гадко замерзает его сердце, неслышно пропуская удары и болтаясь в лоне, как мёртвый кусок плоти. Безжалостный весенний мороз словно зверски содрал с него кожу, изломал кости в ледяной прах.

      Огонь тревожно задыхался, безвольно ползая по дну печи. Бледные растрёпанные отблески впитались мокрую землю, гуляли жёлтыми змеями по стали печей, задушенно погасших в палых обмякших телах, застревали сизыми искрами в траве.

      Поле беглыми вспышками меркло, словно ныряя в тьму бешеными рывками, застилалось мутной кровавой водой.

      Слёзы засохли грязными струйками на пепельно-белом осунувшемся лице с равнодушно подёрнутыми слепым туманом глазами.

      Он уже ничего не чувствовал.

      Казалось, он потерял сердце где-то там, среди бесправно убитых. Один, покорно обезумевший внутри груды железных костей, гниющего мяса и мерзко сжирающего кожу смрадного дыма.

      Если бы только он мог умереть, чем видеть всю скорбь мира, истошно отрекаясь от эмоций и неумолимо сходя с ума…

      Если бы…

      Всё погибло. А он остался жив.

      Мальчик измученно спрятал голову в колени. Из хрупкой полудрёмы к нему неслышно протянула руки тень, источающая трепещущий свет, такой незабвенно тёплый и ласковый, что хотелось надрывно рыдать от неистово печального чувства потери. Она что-то далёкое и расплескавшееся тихим эхом говорила безумно родным голосом матери и с предсмертной горькой нежностью гладила его по голове. Отец со своей косой от шрама ободряющей улыбкой гигантской ладонью потрепал его за плечо, пропадая в трясине уставшего сознания. Их полные тяжело скрытой тоски слова, признания, мольбы, сожаления… они то возникали всполохами огненного треска, то медленно уходили, глухо впитываясь в мрак.

      Неужели это последняя встреча перед концом?..

      Их нет, они лежат среди трупов. Он жив и совершенно одинок.

      Звуки мешались в безобразный шум, в рёв умирающей твари, призраки истерично рябили, рассыпаясь