Приговор в рассрочку. Сергей Долженко

в жизни.

      – Да, в высшей степени! – кивнул Иван Петрович, отряхивая с лацканов пиджака пыль с ковровых дорожек мамонтовского кабинета. – Просто, с вашим оперативным сотрудником возникла небольшая, но крайне эмоциональная полемика насчет последнего открытия доктора Автандилова…

      – Понимаю. Понимаю. Мамонт… то есть, Игорь Поликарпович будет предупрежден о неполном служебном соответствии. Если хотите, проведу служебную проверку.

      – Да, бросьте, полковник, туфту нести, – скривился детектив. – Что, я ваших бойцовых собак не знаю? Поэтому, честно говорю, обращались со мной на удивление интеллигентно, пока вы меня не отвлекли.

      – Тогда к делу. Что сказала Миронова? Какую тему вы собирались обсуждать? О чем вы говорили с ней вчера?

      – Переживала за сына. Мечтала уйти на покой, купила дом в деревне. Хотела, чтобы я консультировал Виктора Валентиновича на переходном этапе. Разговор был кратким, договорились о встрече на следующий день, чтобы обсудить все детали. Вот и встретились… Остальное в объяснительной.

      – Ваша водка! – впорхнула смазливая блондинка лет тридцати с крохотным подносом в руках.

      – Спасибо! Ему, – кивнул брезгливо в сторону ненавистного гостя начальник. Терпеливо подождал, пока астролог выпил, смачно разжевал лимон и выплюнул корочку на блюдце. И задал вопрос, который свинцовой подушкой лег ему на сердце с тех пор, как узнал, что в деле появился тот самый человек, из-за которого он когда-то угробил половину своего отдела.

      – Скажите, Иван Петрович, по вашим прогнозам, с чем мы столкнулись? Что нам ждать? Вы можете дать какой-нибудь прогноз на ближайшее будущее… – произнес полковник, запинаясь и багровея из-за идиотского положения, в котором оказался с этим вопросом. Но не задать его он не мог, поскольку зловещий астролог всплывал всякий раз, когда в городе происходили нехорошие события большого масштаба.

      – Понятия не имею, – последовал после некоторого молчания ответ. – Если это начало, то самое скверное из тех, в которые я попадал.

      Когда свидетель с подбитым глазом покинул кабинет, Владимир Николаевич, отдышавшись, вызвал своего боевого зама.

      – Может быть, я немного помешался на Шмыге… – начал Шивайло, когда Скориков явился. – В городе намечается беспредел, а тут некий гражданин, в принципе законопослушный, начинает путаться под ногами… начальство твое нервировать.

      – Понял вас, Владимир Николаевич, – посмел улыбнуться Скориков. – Я попрошу ребят из УБНОНа, они сделают выемку наркоты из гадательного салона. Выглядит вполне естественно – дурили клиентов прямом смысле. Ни один судья дело не тормознет. Звонить?

      – «Дурь» – хорошо. Но с другой стороны, он же не вор в законе, чтобы наркотой баловаться, да и грубо чересчур. Надо помягче, помягче… слушай, а почему бы ему на некоторое время не исчезнуть из города. Скажем, съездить в служебную командировку, на отдых в санаторий, к родне в деревню. Только подальше и подольше, пока мы