Ускользающий мир. Марина Владимировна Ефиминюк

лицо оставалось бесстрастным, а голос спокойным. Он говорил с легкой полуулыбкой, словно обращаясь не к Судьям, а к несмышленым детям.

      Феликс видел, как бледное доселе лицо Ии с синяками от бессонницы под глазами стало пунцовым.

      – Как можно сделать вид, что ты взял меня в заложницы?! – выкрикнула она Люкке, ткнув в него пальцем.

      Тот как будто удивленно повернулся к ней.

      – Ты пытался убить меня! – обвинила она мужчину.

      Люкка изогнул правую бровь и только хмыкнул.

      – Ваша честь, – он непонимающе развел руками, – не знаю, упоминала ли моя милая подруга, что это она буквально воткнула в мой бок энергетическую призму? – Зеваки заволновались.

      Журналисты вдохновенно строчили в блокнотах, готовясь выпустить на первые полосы сенсацию: «Те, кто защищает закон, на самом деле попирают его!»

      – Я защищалась! – заорала Ия, и по ее лицу потекли слезы.

      – Ты защищала то, что перевозила на себе! – Люкка пригвоздил девушку холодным взглядом.

      Зал охнул, Судьи переглянулись, Феликс выругался, а Анатоль прикрыл глаза.

      Судья ожесточенно стучал молотком, пытаясь успокоить зал. Пришлось остановить заседание на десять минут, дожидаясь, пока откачают отца Ии, схватившегося за сердце, и выведут из зала особенно ретивых крикунов.

      После воцарения порядка допрос продолжился.

      – Что вы перевозили? – потребовал ответа Судья.

      Феликс нервно забарабанил пяткой по полу.

      Ия в предобморочном состоянии открыла рот. Она приготовилась совершить бессмысленный акт самоуничтожения – солгать. Любое слово, произнесенное в этом зале, не подкрепленное личной убежденностью, различалось Судьями, как фальшивая нота в стройном хоре певцов.

      – Безделицу, ваша честь, – ответил Люкка за девушку.

      Он повернулся к Анатолю и с широкой змеиной улыбкой спросил:

      – Отчего только она оказалась такой важной для хранителей?

      Феликс буквально физически ощутил перекрещенные на них с Анатолем взгляды.

      – Твою мать… – вздохнул он.

      Их спасли лишь резкие слова Судьи помоложе:

      – Суд удаляется на совещание.

      Когда фигуры в красных мантиях скрылись, то зал заполнили шум и гвалт.

      – Мы, кажется, попали, – пробормотал едва слышно Феликс. – Этот подонок почуял, что наклевывается большое дело.

      Анатоль молчал и следил за Люккой, спокойно скрестившим руки на груди и не сводившим взгляда с нервно вышагивающей взад-вперед Ии.

      Судьи вернулись очень быстро. Зал затаил дыхание, напряжение вцепилось в глотки всех участников процесса, нависло под высоким куполообразным потолком и давило на головы. Встал самый молодой вершитель закона и звонким, ломающимся голосом зачитал приговор:

      – Проанализировав показания и прочитав отчет о силовых линиях, Суд постановил. За развязывание боя в ночь на девятнадцатое октября две тысячи восьмого года и попрание пяти пунктов свода законов