Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 4. Александр Черевков

дремать, чтобы как-то мне сократить дорогу в горах. Вообще-то мне некуда было спешить. Можно было хорошо выспаться в мягкой соломе.

      8. Настины проделки.

      Когда вечерние сумерки медленно, словно наши волы, стали продвигаться от гор в долину, то услышал лай собак из аула, где жили мои родственники.

      Несколько самых внимательных собак, почуяв волов, начали своим лаям ругать пришельцев из другого аула за вторжение на их территорию. Громадные волы старика Акмала совершенно не обращали никакого внимания на истерический лай собак.

      Как ни в чём небывало, волы жевали сено, размеренно вышагивая в глубину чужого аула и обильно удобряя своим помётом единственную улицу аула, которая разделяла аул.

      – Боже мой, Шурка, что с тобой случилось? – запричитала тётя Маша, когда волы медленно повернули к ним во двор. – Ты чего перевязан грязными тряпками? Ни как каптар, тебя в горах зашиб?

      – Нет, тётя Маша, это сам так сильно упал. – ответил ей. – Каптар меня напугал на горной тропе.

      – Ты, что, действительно видел каптара? – удивлённо, спросила Настя. – Расскажи мне про него.

      – Отстань от парня! – прикрикнула тётя Маша, на свою дочь. – Его лечить надо, а после расспрашивать об этих каптарах. Ты лучше иди воду нагрей для брата. Посмотри на него, какой он грязный. Можно подумать, что его выкатали в грязи и после всего обмотали грязными тряпками.

      Настя ушла в дом. Тётя Маша, старик Акмал и три женщины аула осторожно сняли меня с брички. Понесли на руках в русскую баню возле дома. Настя принесла мне туда из дома чистое белье.

      Стала растапливала печку дровами под огромным котлом с водой. Меня положили на широкую лавку.

      Тётя Маша осторожно стала снимать с меня все повязки, которые намотали на меня в ауле. Тряпки больно вскрывали мои раны. Мне было стыдно показываться голым перед девчонкой.

      – Сейчас же брысь отсюда. – сказала тётя Маша, своей дочери, которая внимательно смотрела, как с меня снимают грязные повязки. – Нечего тебе на голого парня смотреть. Слишком мала. Быстро иди, уложи детей спать, и сама тоже ложись. Завтра рано утром будешь помогать мне на кухне.

      – Словно твоих больных голыми не видела. – огрызнулась Настя, на замечания матери. – Детям тоже рано ложиться спать. На кухне утром и без тебя справлюсь. И так знаю, что мне делать.

      Тётя Маша взяла веник и запустила им в Настю, которая едва успела скрыться за дверью бани. Затем тётя Маша открыла свою медицинскую сумку и перекисью водорода стала обрабатывать мои не зажившие раны, которые были настолько грязные, что мне уже можно было, давно подхватить заражение.

      Когда мои раны были обработаны, то тётя Маша приготовила какой-то раствор, обмакнула в него большой тампон, отжала его и стала протирать всё моё тело. Постепенно моё тело очистилось и стало совершенно белым. Словно только что вернулся на землю с того света.

      – Так тебя можно очистить от грязи. – как бы в оправдание за свои услуги, сказала тётя Маша. – Иначе, грязь расползётся по твоим