Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 4. Александр Черевков

что в ауле не было бинтов. Ссадины и ушибы тоже ныли. Была такая боль, от которой хотелось выть волком. На своём лице всюду чувствовал ободранные места и синяки.

      Болела голова и сильно тошнило. Очевидно, опять сотрясение головы. Такое состояние у меня было во время сотрясения головы после удара мотоциклом. Теперь всё повторилось. Вновь моя спина была холодной и не чувствовал своего тела в обычном состоянии.

      Возможно, что меня парализовало? Так как руки и ноги лежали рядом, как плети, а спина была, словно доска.

      Вокруг меня сидели мальчишки и девчонки аула. Смотрели на меня глазами полными слез и ничего не говорили. Когда увидели, что открыл глаза, то позвали старика Акмала.

      – Саша, почему так сильно бежал? Собаки не кусают. – спросил меня старик. – Где твой отец?

      Мне было больно даже моргать, ни то, чтобы говорить. Боялся, что мои заживающие раны на лице порвутся при разговоре, так как чувствовал, как они натянули моё лицо. Поэтому промолчал.

      Но мои солёные слезы сами по себе стали стекать по моему лицу, обжигая солью не затянувшиеся раны. Отчего мне было, больно и неприятно, но не мог пошевелиться и терпел эти издевательства от слез на самом себе.

      Всё существо моей жизни было напряжено, как сильно натянутая струна, готовая в любое мгновение лопнуть, чтобы не иметь связи с музыкой жизни.

      Кожа на моём теле, подобно папиросной бумаги, могла от лёгкого движения в любой момент порваться, просочиться моей собственной кровью.

      В таком положении лежать было ужасно неприятно. Но и поменять позу также не мог. Всё моё тело было парализовано от боли. Лишь на второй день, когда мой организм стал истощать, меня начали кормить из самодельной деревянной ложки, каким-то суповым бульоном, вкус которого не мог никак определить.

      Но моё сознание подсказывало мне, что если хочу жить, то должен кушать всё, что мне дают эти люди. Можно сказать, что через силу, стал осторожно употреблять пищу и почувствовал, как жизнь опять возвращается в моё тело.

      Питательные соки жизни растекались по всему моему телу. До этого напряжённые от боли жилы и ткани организма стали постепенно принимать обычное состояние.

      Кровь в венах и артериях забурлила, ко мне вновь стал возвращаться интерес моей жизни. Вот только отца моего до сих пор рядом нет. Что с ним случилось?

      Может быть, каптар его убил? Сидел тогда, примерно, до середины ночи, но выстрелов из ружья не слышал. Отец прошел всю войну. Служил в «Дикой дивизии», в которой в основном были представители кавказских регионов и бывшие заключённые «смертники», у которых был только один выход – выжить и дойти до Берлина. Эта дивизия всегда находилась на передовой позиции советской армии. Мой отец много кратно раз рассказывал, что даже после многочисленных ранений его вновь отправляли служить в ту дивизию в передовые части. Так что у отца был богатый опят на выживание в любой ситуации, раз он выжил в такой ужасной войне с фашистами. Да и охотник он очень хороший.

      Никогда из охоты не возвращался домой пустыми руками