Та, чьё второе имя Танит. Гай Себеус

большие потрясения.

      Жрецы были озадачены этим предсказанием. И не знали, как им теперь поступить.

      Тем временем истекла весна. С горькими тюльпанами, холодными ручьями и томленьем перелётных птиц.

      От Странника Сахмейке удавалось скрывать свою беременность до последнего дня. Несмотря на владение тайным Знанием, он был так молод и неопытен!

      Особенно трудно было последние недели отвыкать от совместных верховых прогулок, в которых она испытывала острейшую потребность.

      Правда, Седой Странник чувствовал что-то незнакомое для себя и очень тревожился, не зная, как это себе объяснить. Но она старалась хранить его покой и отвлекала всяческими хитростями.

      За зиму и весну она очень изменилась рядом с ним. И он почувствовал это, даже стал более разговорчив.

      В ответ она впервые для себя испытала совершенно новое чувство – вину. Вину за обманом украденную ласку, за нанесённое увечье, за принужденье.

      Он становился ей всё дороже своей бесстрастной холодноватой красотой, своим нездешним незлобивым поведением, своей неразгадываемой тайной.

      Вот только роды открыли для него всё. Стали ударом. Приговором.

      Оказывается, он всё-таки отдал свою кровь, свою магическую силу потомству этой хитрой дикарки! Он не устоял, он всё же совершил преступление, прощения которому нет!

      Пока она лежала обессиленная, подтёкшая родовой кровью, ему удалось завладеть ножом, которым она только что перерезала пуповину своему младенцу.

      Она не успела помешать ему.

      Он всё же ушёл.

      8

      Её шатёр, казалось, был ещё сыт запахом крови родильницы и самоубийцы, когда в него вошёл жрец и протянул руки к новорождённому мальчику, собираясь продолжить пир Таната.

      Мальчиков в Тан-Амазоне принято было убивать.

      Это был целый ритуал.

      Красивый, полный восхваления женского воинского мастерства. Тратить силы на выращивание мужчин здесь никто не собирался. Хватало пленных, которых использовали и уничтожали, когда надобность в них отпадала.

      Тогда на тот же нож, которым только что убил себя Седой Странник, Сахмейка медленно повернувшись, обессилено легла сама.

      Она знала, что теперь жрецы будут вынуждены сохранить жизнь её сыну. Раз он – последняя кровь рода, значит, согласно закону предков, хоть и мальчик, должен жить!

      Младенец притих в руках жреца, будто почуял, что сейчас решается его судьба.

      Жрецы совещались недолго. Озадаченные мутным предсказанием Протея, они решили, на всякий случай, всё же избавиться от младенца. Но как?

      Убить его было нельзя.

      Но можно было отдать сохранение его жизни на волю богов. Если тем будет угодно, младенец выживет в любых условиях. …Жрецы верили в силу и мудрость своих богов…

      Так младенец с магической кровью Седого Странника и подлой предательской кровью Косой Сахмейки одной лунной летней ночью оказался под стенами соседнего Тан-Аида.

      …Ветер буйствовал в степи. А здесь, под высокой крепостной стеной