Кент Бабилон. Генрих Шмеркин

Марина, моя бывшая жена: «Такое – не для среднего ума».

      Любила ли меня Марина?

      Всё отдам!..

      Кстати, мы прожили двадцать семь лет.

      Чтобы понять, о чём это я, попробуй, дорогой читатель, изречь такую, например, сентенцию: «Увы, любовь прошла!».

      Не тушуйся, – я помогу.

      Готов?

      Поехали, три-четыре:

      – Увы, любовь прошла!

      Ну что, получилось?!

      Молодца, Максимка!

      Повтори заклинание ещё раз.

      Повтор сей не гарантирует, что испепеляющие, сносящие тебе башню думы мгновенно улетучатся. Как тараканы – после освежающего дихлофосного ливня. Напротив – они никуда не денутся. Как те же тараканы.

      Но благозвучный, легкоусвояемый тезис втемяшится в черепушку так, что – разбуди тебя среди ночи, и выдашь ты наизусть – без сучка, без задоринки: «Увы, любовь прошла!».

      Это тебе не «Всьо-аддам…», о которое можно вывихнуть язык и покалечить мозги.

      Так же легко, с первого раза, запомнил ты когда-то: «Я помню чудное мгновенье…», «Ромашки спрятались…» и «Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать?».

      Такая же петрушка – с мелодиями.

      Когда услышанный только что мотивчик, – в том числе и сыгранный тобой самолично по нотам (на рояле, клавесине, саксофоне, акынском сазе, английском рожке или даже на «эсной» тубе) – понятен, он приклеивается сходу и намертво. И никакие ноты – для исполнения этой песенки в дальнейшем – уже не нужны.

      Увы, любовь прошла!

      Всьо-аддам-есльы-тебьа-этта-ащасльывьыт…

      Любовь – величайшее заблуждение человечества.

      Глупость.

      Мыльный пузырь.

      Идолопоклонничество.

      Не изживаемый пережиток нашего языческого прошлого.

      Каждый смертный – от правителя до нищего – прошёл через это.

      Любовь! – что может быть глупей, наивней и смешней?

      Озноб, лихорадка – естественная реакция организма на заражение. Душераздирающий крик – реакция на неимоверную боль.

      Любовь – это безусловный рефлекс организма на красоту.

      …«Спасёт ли мир красота?».

      С таким же успехом задам тебе вопрос:

      Спасёт ли мир мишура? Уберегут ли мир тонкие золочёные нити, эти ёлочные украшения, хрупкая позолота, внешний лоск?

      Красота – мишура.

      Точёный носик, гордо вскинутая бровь, губки-вишенки, зубки-яхонты – как витийствуют поэты…

      Красота – до первой бородавки. До первой проклюнувшейся волосинки над губой – предвестника старушечьих усов – под точёным носиком. До первой морщинки на щеке, до первого второго подбородка. Промчится время – облетит позолота, погаснет любовь.

      Ах, извини, читатель!

      Мир спасёт не красота плоти? Мир спасёт красота души?!

      Такая же мишура. Как и телесная. Широкие улыбки, душа нараспашку:

      – Прошу вас – проходите!

      – Только после вас!

      – Нет, сначала вы!

      – Нет, вы…

      До первой давки у буфета,