Навигаторы. Затерянная планета. Яна Усова

миатрол ний жэйлину.

      Она обратилась к Мэту:

      – Ну а ты сможешь? Как правильно сказать: «Могу я примерить рубашку?»

      Мэт, который обычно занимался с Льетой, быстро повторил фразу: вроде бы слова были те же, но он поставил ударения в других местах. Вроде бы.

      Льета удовлетворённо кивнула.

      – Да, верно. – Она, вздохнув, обратилась ко мне: – Вэрдиан, нужно запомнить это правило: ударение в действительных глаголах всегда ставится на первую гласную.

      Захотелось выругаться: этих действительных глаголов в элейском только разговорных около семисот. Но я промолчал. С тех пор как девочки начали помогать нам с элейским, леди Раниэнель Лэзеран начала отмечать наше звено и пару раз даже добавляла очки к рейтингу.

      – Давай повторим снова, – предложила она.

      Я послушно повторил, но, кажется, снова что-то сказал не так. В отсеке Мэта повисла тишина. Нье' Фиард тут же покраснела, потом побледнела и, не сказав ни слова, вышла из комнаты.

      Я перевёл взгляд на Мэта, он начал всхлипывать. А потом вообще упал на свою кровать и задёргался от смеха.

      Дранкз волумский, неужели я сказал какую-то гадость? Но ведь она должна понимать, что я не понял, что только что сказал. Вообще-то, я говорил о рубашке.

      Матиэ, немного успокоившись, ехидно спросил:

      – Не знаешь, что сказал, да?

      – Ну, видимо, не то, что хотел.

      – Ты спросил…

      Нас прервала Льета, вернувшаяся в отсек. Она выглядела как обычно и спокойно спросила:

      – Продолжим?

      Вечером, не выдержав, я написал Мэту.

      Вэрдиан: Что я сказал не так?

      Ответ пришёл быстро.

      Матиэ: Ты спросил: «Могу я облизать твои пальцы?»

      Как же меня бесит элейский!

      ***

      – Да как ты ставишь ногу, идиотка?! – орал я на Льету. – Мы уже сто раз повторили эту стойку, даже самая последняя нупса её запомнила бы, а ты всё равно вывернула ногу назад. В такой позиции тело не устойчиво, и ты сама, кретинка, подставляешься под бросок! – Я схватил её за талию – уж больно хорошо она подставилась – и опрокинул на мат. – Она попыталась защититься, рефлекторно выставив ладони, но мой мозг уже просчитал варианты.

      Это движение она снова сделала неправильно, и сейчас могла заработать сильное растяжение. В тишине раздался хруст, и я сжался, ожидая вопля, но Льета молчала. Я приучил себя называть её по имени, несмотря на дикое желание называть её рыжей, или кадетом, или нье' Фиард. Я упорно, даже про себя, называл её Льетой. Я помнил обещание. А ещё оценил, что за эти три месяца Льета сделала для нас.

      Встав с мата, я протянул ей руку. Она вцепилась в неё дрожащими пальцами, вторая рука висела плетью.

      «Да чтоб тебя!» – мысленно выругался я. Из её глаз лились слёзы, губа оказалась прокушена до крови, но она не издала ни звука.

      – Провожу тебя до медицинского отсека, – сказал я, голос почему-то прозвучал глухо. Мы молча шли по первому кольцу станции, именно там располагался медицинской отсек школы. Внезапно