Тени магистра. Wally Tannnenberg

спросила она горничную.

      – Так нести платье? Экипаж сказать, чтоб подали?

      – Надо будет, позову.

      Горничная закатила глаза и вышла из студии. Марселия открыла письмо. Алекс писал, что сам приезжать к ней не хочет, чтобы не вызывать ненужных слухов и просил заехать к нему в летнюю резиденцию. Ему требовалось что-то с ней обсудить.

      – Ксанта!

      Горничная открыла дверь в студию, перешагнула порог и ожидала приказа. Кажется, она так и стояла за дверью всё это время.

      – Платье и скажи, чтобы экипаж подали.

      Та посмотрела на неё как-то нахально и молча вышла. Марселия пообещала себе, что завтра же прикажет управляющему найти ей другую горничную.

      – Господин Алекс ждет вас, – дворецкий встретил её на крыльце и провёл в голубую гостиную, на третий этаж резиденции. Алекс предпочитал проводить время там, – из этой залы был потрясающий вид на море и отвесные скалы, что окружали замок. Марселия даже написала здесь несколько этюдов, которые теперь украшали стены этой гостиной. Она прошла и остановилась рядом с ним. Обычно он встречал её сам. Почему не сегодня?

      Алекс встал с подоконника и молча подал ей сложенный вдвое лист бумаги. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять.

      Когда Марселия клялась богам, что станет женой Деста, она, конечно, знала, что он был мерзавцем. Но кто же знал, что настолько? На её день рождения он пообещал ей особенную ночь в старом замке и прислал с посыльным записку, чтобы уточнить детали этой самой ночи. Она отправила ответ на обратной стороне записки с тем же самым посыльным.

      – Дест вчера заходил навестить и вот, обронил, – произнес Алекс.

      Хаддегардские боги! Что теперь она должна была ему сказать? Впрочем, Алекс заговорил первым:

      – Марселия, скажи мне, как ты можешь так играть мной? Ты лгала, что любишь меня. Я люблю тебя, а ты забавляешься? То что ты делаешь, это низко. То, что ты ему пишешь, это мерзко.

      Странно, он был спокоен? Уселся на диван и смотрел на неё как-то… словно видел незнакомку. Что, даже не станет страдать и просить оставить Деста?

      – Тогда зачем ты любишь такую низкую и мерзкую меня? – спросила его Марселия.

      – Кажется, я тебя совсем не знаю и не понимаю. Прекрати лгать и скажи, наконец, мне правду!

      Так он её осуждал? Марселия разозлилась. Не он ли вынуждал её постоянно лгать ему?

      – Правду? Тебе больше не надо пустых и фальшивых обещаний? Мальчик повзрослел? Изволь. Я не хочу принадлежать только тебе. Я не лгала тебе, когда говорила, что люблю, и не забавлялась. Я люблю тебя, но я люблю и Деста тоже. Мне мало одной любви к тебе, боги сотворили меня такой. Люби, что есть. Или оставь меня.

      – Любишь? Марселия, то, что у тебя с Дестом, это не любовь, это разврат.

      – Пусть так. Значит я развратна и это та часть меня, которую ты не понимаешь, чистый и милый мальчик. Так зачем я должна быть только твоей? Тебе не нужна вся я. Ты любишь какую-то часть меня. Возможно, если бы ты был ещё таким же страстным и искушенным, как Дест, он бы не был мне нужен. Или, если бы он умел любить и обожать меня так, как это умеешь делать ты, то я бы не полюбила ещё и тебя. Это не ты несчастен со мной, и не Дест.