Цветные сны Олимпиады. Мария Журавкова

у молодых?

      – Да никак. Они, похоже, разбежались прямо на старте. Думаю, это хорошо, как бы парадоксально ни звучало: лучше в девятнадцать лет получить собственный опыт драматических расставаний, пока нет детей, ипотек и прочных связей со свекровью, которая остается «в подругах» на всю оставшуюся жизнь. В этом возрасте страсти бурные, но проходят они быстрее. Как девятый вал – накрывает с головой и кажется, что «сердце гибнет в огне-ды-ша-щей ла-ве любви, пара-ру-пару-рам!», – пропела Липа. – У нас с тобой сегодня прямо концерт бардов-семидесятников.

      – Почему бы и нет, – рассмеялась Фира.

      – А после бури, по законам жанра, всегда «луч солнца золотой», – подытожила удачную метафору Липа, – а солнце – это новая встреча, может быть, самая важная в жизни. Кстати, там у меня во сне было число с литерой: 19-А. Про девятнадцать я поняла сразу – Марфе как раз девятнадцать лет, и накануне мы с ней немного поискрили. Я ей пыталась внушить, что в девятнадцать лет еще рано играть в семейную жизнь, она, естественно, мне бурно возражала, чуть не поссорились. А вот сейчас рассказываю тебе и понимаю, что литера «А» – это как план «А». Типа, «мистер Фикс, у вас есть план?». Коне-е-ечно! И этот план «А» не сработал. Значит, скоро появится план «Б».

      «Надо будет сказать Марфе при встрече, только так, аккуратненько…» – подумала про себя Липа и продолжила.

      – Короче, считаю «драму с пистолем» в юном возрасте полезной штукой, и неважно, кто кого бросил – пережить и забыть, стать сильнее, мудрее и идти дальше. Все встречи и расставания не случайны, они нам для чего-то нужны. Но тебе, моя дорогая, этого не понять, ты у нас баловень судьбы!

      – Ну да, что есть, то есть, – с чувством глубокого удовлетворения согласилась Фира.

      В отличие от Олимпиады, Глафире очень нравилось свое имя, прямо с самого детства, и несмотря на все дразнилки дворовой ребятни, она всегда чувствовала себя единственной и неповторимой. Обидные реплики типа «Фира, дай кефира» никогда не достигали цели. Обычно она горделиво выпрямляла спину, медленно поворачивала голову в сторону обидчиков и презрительным тоном произносила: «Скучно, господа… Придумайте уже что-нибудь поумнее». «Господа» от такой наглости впадали в ступор и долго еще не могли найти «ответочки».

      В семье Фира была любимым ребенком, ее родители уже были достаточно взрослыми, старшему сыну было двенадцать лет, когда родилась долгожданная девочка.

      Большая разница в возрасте со старшим братом обеспечивала ей карт-бланш во всех братско-сестринских разборках. Бессрочная индульгенция, выданная ей при рождении, гласила: «Она же маленькая, да еще девочка!».

      Родители Фиры состояли на высоких должностях в системе советской торговли, в просторной квартире всегда веяло уютом и достатком. Лихие 90-е с тотальным дефицитом прошли мимо этой удачливой семьи, не задев даже по касательной, и вспоминались «картиной маслом», точнее, с маслом и с большим эмалированным ведром, что стояло в углу кухни и было доверху наполнено шоколадными конфетами «Мишка на Севере», «Белочка» и «Ну-ка, отними!». Доступ к этому ведру у Фиры