Только моя. Кристина Зайцева

не так много причин отказываться. И для Захара, и для себя самой. Причина только одна – там могут быть какие-нибудь нежелательные гости.

      За те два дня, которые отделяют меня от разговора с Матвеевым, я так усиленно вытравливала его из своей головы, что почти победила.

      В груди немного тянет. Раздражающий чертов дискомфорт.

      Я справлюсь.

      Уверена, что на даче Стаса делать Матвееву нечего, ведь он никогда не стремился попасть в мою компанию. Никогда не стремился попасть в тусовку, и я уверена, сейчас ничего не изменилось.

      – Да, – отвечаю. – Конечно. Почему нет.

      Захар загоняет машину на стоянку перед торговым центром, из которого забрал меня вчера вечером, и паркуется параллельно моей машине.

      Я оставила ее здесь на ночь, а сама я ночевала у Захара.

      Сглатываю образовавшийся в горле ком, который першит и царапается.

      Еще никогда наша близость не была для меня такой выматывающей. Не физически, а морально. Я была счастлива оттого, что все закончилось быстро, иначе мне угрожало бы стать чертовым Пиноккио, ведь я чувствовала себя деревянной куклой.

      Эта скованность до сих пор не отпустила, и я боюсь своих эмоций. Я боюсь следующего раза, но я уверена, что это помутнение пройдет. Должно пройти!

      – Спасибо, – отстегиваю свой ремень.

      Я могла бы добраться сюда и на такси, но он сказал, что сам меня отвезет.

      – Поцелуешь? – улыбается, показывая ровные белые зубы.

      Потянувшись, оставляю на его губах быстрый поцелуй. Проклятая скованность даже этот простой жест делает для меня сложным.

      Пока подбираю с коврика сумку, он спрашивает:

      – Кажется, ты старого знакомого встретила?

      – Что? – смотрю на него, резко выпрямив спину.

      Сердце подскакивает в груди, будто я вор, пойманный с поличным.

      Глаза Захара кружат по моему лицу. Постукивая пальцами по рулю, уточняет:

      – Твой бывший. Здоровый такой. В прошлую субботу. Все думал, где я его видел.

      – Я уже и забыла… – бормочу, ища в сумке солнечные очки.

      – Ну а он тебя нет. Что-то слишком активно на тебя пялился.

      – Не заметила, – тянусь к дверной ручке.

      Захар хмыкает, теряя интерес к этой теме, и посылает мне расслабленно:

      – Пока, малыш.

      На счастье, обычно моего парня мало волнуют люди, находящиеся за пределами его интересов. Можно сказать, они для него не существуют. Он не делает этого специально, не напрягает для этого мозги, просто так построена его жизнь.

      Выбравшись из машины, с шумом тяну в себя воздух. Какое счастье, что он свежий, иначе мои мозги вскипели бы.

      Меня снедает тревожность, и я даже не понимаю, в чем ее причина. Не знаю, откуда она ко мне пришла и как от нее избавиться.

      Нет, черт возьми, знаю.

      Мне нужно развидеть… развидеть Матвеева раз и навсегда, а моя тревожность – это следствие того, что я боюсь в один прекрасный день вообще забыть, как выглядит его лицо! Вот что пугает меня больше всего, может, поэтому за целый год я так этого и не сделала.

      В своей