Мальстрем / Maelstrom. Дон Нигро

РЕЙНОЛЬДС!

      АНДЕРСОН. Нет здесь никакого Рейнольдса. Вы окончательно спятили?

      ПО. Мои чувства неестественно обострены. Я могу обонять языком. Моя кожа слышит, как шепчутся овощи. Прикосновения обжигают мне пальцы. Свет вызывает боль, он пожирает мой нос. Я живу в желудке дома и медленно перевариваюсь. Мы начали наш спуск в водоворот. Итак, как ваша сестра?

      АНДЕРСОН. Нет у меня сестры.

      РОЗАЛИ (появляется в арке, с двумя набивными пингвинами в руках). Посмотри, Эдди. Это два пингвина.

      ПО. Ты это слышала, Маделайн? Дворецкий убил свою сестру. Он замуровал монстра в стене. Ради всего святого, Монтрезор! Ради всего святого!

      АНДЕРСОН. Я – не дворецкий.

      РОЗАЛИ. Эдди?

      (Удивленная, что не видит его внизу, выходит с пингвинами через дверь слева).

      ПО. Ага! Он – не дворецкий. Он – владелец табачного магазина, наемный убийца. Он украл мою трость для прогулок! Я впервые столкнулся с ним, как с Вильямом Вильсоном, в «Устричной гостиной» вдовы Мигл на Пратт-стрит. Его сопровождал Генри Уодсворт Лонгфелло, два пингвина и допельгангер. Сейчас я в гробу. Я слышу, как лопаты земли падают на крышку. И вороны сидят на могильных камнях. (Карканье ворон, свет мерцает, по сцене проносятся тени птиц). Я кричу, мои губы не раскрываются, рот забит землей. Я чувствую дерево над цамым лицом. Ничего, кроме темноты, и поскребывания крыс, роющих проход из соседней могилы. Они прогрызут мой гроб. Они пожрут меня. Они пожрут меня.

      (Он засыпает).

      МЭРИ. Он спит. Оставим его.

      АНДЕРСОН (когда они спускаются по лестнице и уходят в правую дверь). Если бы я знал, что этот сукин сын – писатель, я бы на порог его не пустил.

      ВИРДЖИНИЯ (поет, входя в левую дверь наверху и забираясь в кровать к ПО):

      И, любовью дыша, были оба детьми

      В королевстве приморской земли.

      Но любили мы больше, чем любят в любви,—

      Я и нежная Аннабель-Ли…

2

      (Коттедж ПО, ПО и ВИРДЖИНИЯ на кровати, МАДДИ, мать ВИРДЖИНИИ, дремлет в кресле-качалке. ДЖУНИУС БРУТУС БУТ теперь лицо в овальной раме).

      ВИРДЖИНИЯ (заканчивает куплет):

      И, взирая на нас, серафимы небес

      Той любви нам простить не могли.

      (Нежно целует ПО в губы, и он просыпается).

      ПО. Что? Кто? Элеонора? Должно быть, задремал. Пора за работу.

      (Поднимается с кровати, идет к письменному столу).

      ВИРДЖИНИЯ. Не вставай, Эдди. Час уже поздний. Какая работа? Возвращайся в постель и обними меня.

      ПО. Писать, писать. Оплачивать счета. Должен закончить эту страницу.

      ВИРДЖИНИЯ. Ты слишком много работаешь, Эдди. Мне было тоже пойти работать, чтобы помогать нам.

      МАДДИ. Ты работаешь, дорогая. Помогаешь с вязанием и шитьем.

      ВИРДЖИНИЯ. Но я хочу поправиться, чтобы выходить из дома и делать что-то такое, что умею, как Эдди умеет писать. Завтра пойду на прогулку.

      МАДДИ. Ты уверена, что тебе хватит сил для прогулки, милая?

      ВИРДЖИНИЯ. Далеко не уйду, обещаю.

      ПО (пытается работать, вносит правку в рукопись). Воскресным