Трагедия господина Морна. Владимир Набоков

мне: идти ль сейчас к Мидии,

      иль подождать? Ах, не сердись! не надо!..

      Ты – продолжай…

      Т р е м е н с

      Пойми же, Ганус, должен

      я объяснить! Есть вещи поважнее

      земной любви…

      Г а н у с

      …так этот незнакомец… —

      рассказывай…

      Т р е м е н с

      …был очень странен. Тихо

      он подошел: «Король письмо прочел

      и за него благодарит», – сказал он,

      перчатку сняв, и, кажется, улыбка

      скользнула по туманному лицу.

      «Да… – продолжал посланец, театрально

      перчаткою похлопывая, – вы —

      крамольник умный, а король карает

      одних глупцов; отсюда вывод, вызов:

      гуляй, магнит, и собирай, магнит,

      рассеянные иглы душ мятежных,

      а соберешь – подчистим, и опять —

      гуляй, блистай, притягивай…» Ты, Ганус,

      не слушаешь…

      Г а н у с

      Напротив, друг, напротив…

      Что было дальше?

      Т р е м е н с

      Ничего. Он вышел,

      спокойно поклонившись… Долго я

      глядел на дверь. С тех пор бешусь я в страстном

      бездействии… С тех пор я жду; упорно

      жду промаха от напряженной власти,

      чтоб ринуться… Четыре года жду.

      Мне снятся сны громадные… Послушай,

      срок близится! Послушай, сталь живая,

      пристанешь ли опять ко мне?..

      Г а н у с

      Не знаю…

      Не думаю… Я, видишь ли… Но, Тременс,

      ты не сказал мне про мою Мидию!

      Что делает она?..

      Т р е м е н с

      Она? Блудит.

      Г а н у с

      Как смеешь, Тременс! Я отвык, признаться,

      от твоего кощунственного слога, —

      и я не допущу…

      В дверях незаметно появилась Э л л а.

      Т р е м е н с

      …В другое время

      ты рассмеялся бы… Мой твердый, ясный,

      свободный мой помощник – нежен стал,

      как девушка стареющая…

      Г а н у с

      Тременс,

      прости меня, что шутки я не понял,

      но ты не знаешь, ты не знаешь… Очень

      измучился я… Ветер в камышах

      шептал мне про измену. Я молился.

      Я подкупал ползучее сомненье

      воспоминаньем вынужденным, – самым

      крылатым, самым сокровенным, – цвет свой

      теряющим при перелете в слово, —

      и вдруг теперь…

      Э л л а

      (подходя)

      Конечно, он шутил!

      Т р е м е н с

      Подслушала?

      Э л л а

      Нет. Я давно уж знаю —

      ты любишь непонятные словечки,

      загадки, вот и все…

      Т р е м е н с

      (к Ганусу)

      Ты дочь мою

      узнал?

      Г а н у с

      Как, неужели это – Элла?

      Та девочка, что с книгою всегда

      плашмя лежала вот на этой шкуре,

      пока мы тут миры испепеляли?..

      Э л л а

      И вы пылали громче всех, и так

      накурите, бывало, что не люди,

      а