Пути-дороги. Сергей Калабухин

«инопланетным» взглядом.

      – Как вас зовут?

      – Наташа.

      – Фамилию не скажете?

      – Фадеева.

      – А я Слава Левенцов.

      Подскочила Ксюша, протянула на прощанье руку. Он поцеловал ей пальчики и, заговорщицки подмигнув, сказал:

      – Пока.

      Солнце садилось, когда Слава Левенцов вышел из последнего вагона электрички и направился не к лестнице виадука, а к концу платформы главного вокзала Трёхреченска. У этого конца между рельсами был настил из бетонных плит, служивший внештатным переходом. От перехода шёл ближайший путь к расположенной неподалёку от вокзала девятиэтажке, где Левенцов снимал жилплощадь, «пещерку у вокзала», как он её называл.

      По окончании института Левенцова распределили в один из московских НИИ. Придя в отдел кадров, Вячеслав узнал, что его ждут мизерная зарплата и отсутствие каких-либо перспектив получения жилья, даже собственного общежития в этом научном заведении не было.

      – А где же мне жить? – спросил пожилого кадровика Левенцов.

      – Так вы же, судя по анкете, родом из Подмосковья, – прозвучало в ответ. – В чём проблема? У нас почти половина сотрудников ездят на работу из области. Другие за счастье считают распределение в Москву, стремятся любым способом здесь закрепиться, а вы претензии какие-то предъявляете!

      – Электричка от Трёхреченска до Москвы идёт два с лишним часа, да от вокзала до НИИ почти час добираться. Я минимум семь часов в сутки на одну только дорогу на работу и обратно буду тратить. А с такой зарплатой, что вы мне предлагаете, все деньги будут уходить на оплату съёмного жилья, билеты на транспорт, хлеб и воду. Мне такого «счастья» не надо!

      После долгих споров с начальником отдела кадров, хождения по кабинетам начальников разного уровня и даже скандала в профильном министерстве Левенцов добился отмены распределения и получения свободного выбора места работы. Он вернулся в родной Трёхреченск и обошёл все местные предприятия. Его готовы были взять везде, но опять же без предоставления жилья. Комната в общежитии положена только иногородним сотрудникам, а Левенцов к таковым не относился. А пока Вячеслав получал высшее образование в московском институте, его младшая сестра успела выйти замуж и родить двойню, так что в их бревенчатой халупе на окраине города ютились старики-родители, сестра с мужем и их дети. Левенцову пришлось ночевать на сеновале в сарае. Хорошо, тогда было лето, но, когда пришли осенние холода, Вячеславу пришлось перебраться в кухню и спать там на сдвинутых стульях. Такое положение не устраивало никого и в первую очередь самого Левенцова. Вот тогда он стал внимательно читать объявления о сдаче квартир, сменил несколько адресов и хозяев, пока не снял комнату в двухкомнатной квартире одинокого отставного военного лётчика Глеба Ивановича Татищева, «пещерку у вокзала».

      Быстро миновав малолюдную в этот поздний час привокзальную площадь, Левенцов уже через несколько минут был в своей «пещерке». О жилом её назначении напоминала лишь