Ольховый король. Анна Берсенева

бесстрашны, что решились бы гулять по улицам в темноте, у них уже ни единого вольного часа не оставалось для прогулок.

      – Панна Вероника, подойдите ко мне, прошу!

      Вероника пробежала взглядом по шеренге коек в офицерской палате. Но и взгляда ей вообще-то не требовалось, чтобы понять, кто зовет: сердце отозвалось на этот голос состраданием.

      – Я думала, вы спите, – сказала она, подходя к койке, что стояла под самым окном.

      – Не сплю. Смотрю на вас. Вы посидите со мной?

      – Меня могут вызвать.

      Сказав это, Вероника все же присела на край койки.

      – Если вызовут, вы уйдете, – произнес Винцент.

      Его глаза беспокойно блестели от света месяца, глядящего в окно.

      – Очень вам больно? – спросила Вероника.

      Доктор Волков сегодня утром подтвердил, что ногу удалось сохранить, но опасность гангрены еще остается.

      – Это неважно, – сказал Винцент.

      – Что же тогда важно?

      Он не ответил. В глазах его мерцало особенное, не от болезни происходящее волнение.

      Вероника положила ладонь ему на лоб, почувствовала легкий жар. Но по сравнению с предыдущей неделей температура у него все-таки спала.

      В ту неделю в боях наступил перерыв, раненых несколько дней привозили поменьше. Койку доставленного с передовой уланского капитана Лабомирского отгородили от общей палаты занавеской, и Веронике поручили его выхаживать, потому что доктор Волков надеялся спасти ему ногу, а процесс этот, по его словам, требовал постоянного попечения.

      И она дежурила у кровати Лабомирского дни и ночи, почти без сна, но не чувствовала усталости, разговорами отвлекая его от боли и забытья.

      Вероника думала тогда, что Винцент отвечает ей лишь машинально. Но после того, как ему стало получше, выяснилось, что он помнил каждое ее слово.

      Как раз сейчас это подтвердилось вновь.

      – Вы получили известие от матери? – спросил он.

      Вероника еще две недели назад написала в Багничи. Письмо пришлось передавать с оказией, через внучку деда Базыля, которая привезла в Пинск рыбу, и только с подобной же оказией можно было ожидать ответа.

      – Да, – ответила она. – Вчера получила.

      – Что она вам советует?

      – Я не спрашивала у нее совета, – пожала плечами Вероника.

      – Вы самостоятельная барышня.

      Винцент улыбнулся. Она хотела убрать ладонь с его лба, но он быстрым и легким прикосновением удержал ее.

      – Дело не в моей самостоятельности, – ответила Вероника. – Просто мы здесь находимся в прифронтовой черте, сразу же узнаем сводки, понимаем, что происходит и чего ожидать. А мама живет в глуши и питается случайными вестями. Что же она может мне посоветовать?

      – Возможно, предложит приехать к ней.

      – Этого точно не предложит. – Вероника покачала головой. – Все Полесье уже под немцами.

      – И ваш маёнток тоже?

      – Нет. Но лишь потому, что до него трудно добраться. Болота