Ольховый король. Анна Берсенева

горел огнем.

      Сергей Васильевич открыл глаза.

      – Как вы себя чувствуете? – спросила Вероника. – Подать вам воды?

      Губы у нее пересохли так, словно жар снедал ее саму.

      – Да, благодарю вас.

      Его голос звучал едва слышно, но интонации, столь уже ей знакомые, совсем не изменились.

      Она взяла поильник и поднесла к губам Сергея Васильевича, одновременно подложив руку ему под затылок и приподняв его голову. Он сделал несколько глотков, чуть повернул голову, быстро коснулся щекой ее ладони и откинулся на подушку. Она вынула руку из-под его затылка. Рука дрожала.

      – Обезболивание отходит, – проговорила Вероника. Голос дрожал тоже. – Доктор сказал, если будет очень плохо, можно ввести морфий. Поставить вам укол?

      – Не стоит. Жаль было бы, если бы ваш чарующий облик растворился в морфинических видениях.

      Интонации были все так же едва различимы, но Вероника поняла, что он иронизирует над нею. Или просто поддразнивает ее.

      – У вас мышцы сшиты и ребро сломано, – сказала она. – Если будете смеяться, станет больно.

      – Тогда посмейтесь вы. Мне ей-богу жаль, что ночь со мной вы проводите в унынии.

      Двусмысленное замечание!

      – Это моя обязанность, – холодно ответила Вероника. – Ведь я работаю у доктора Цейтлина.

      – Это он меня оперировал?

      – Да.

      – В больнице?

      – Нет, в своем доме. Я ему ассистировала. А теперь вы в процедурной при его кабинете.

      – Надеюсь, успею поблагодарить его завтра перед уходом. И за операцию, и за конфиденциальность.

      – Перед каким уходом? – не поняла Вероника.

      – Утром я избавлю вас от своего присутствия.

      – Вы с ума сошли! – воскликнула она, лишь в последнюю секунду приглушив голос. – Утром!.. Да вы еще не менее трех дней даже с кровати подняться не сможете!

      – На этот счет не беспокойтесь. Ваш доктор смелый человек. Однако не думаю, чтобы он обрадовался, когда пришлось тайно оперировать в своем кабинете черт знает кого. Да еще под носом у чекистов. Ведь мы сейчас в том доме на Богадельной, к которому я вас провожал из «Гарни»?

      – Да.

      – Вот видите.

      Вероника не знала, где именно располагается ЧК, но Минск невелик, наверняка это в самом деле где-то рядом, раз он так говорит.

      Замолчали – Сергей Васильевич оттого, что разговор исчерпал его силы, а Вероника от волнения.

      Вечер в отеле «Гарни» вспомнился ей. Но это было не то воспоминание, которого следовало бы ожидать, – как он сказал, что она должна заплатить за ужин, и как взял у нее конверт с деньгами, и как она почувствовала себя рыбкой, вмерзшей в лед его взгляда. Нет, в ее воспоминании предстало лишь то, как шли потом по улице и он придержал ее под руку, когда она оскользнулась на мокрой после дождя мостовой, и показалось при этом, что его рука коснулась не пальто ее, а голого локтя.

      Неужели это было всего лишь позавчера? Кажется, будто прошла вечность.

      – Та