Благословение небожителей. Том 3. Мосян Тунсю

и суетятся.

      Кто-то громко возразил:

      – Ну не скажите, хозяин! Мы далеко не всех так встречаем! Вы для нас как отец родной, а ваш гэгэ, получается… дядюшка.

      – Да! Дядюшка пожаловал – вот мы и забегали на радостях!

      Се Лянь не знал, плакать или смеяться. «Что ещё за чепуха?» – подумал он.

      – Так, хватит чушь нести! – рявкнул Хуа Чэн. – Умолкните!

      И толпа нечисти ответила стройным хором:

      – Есть! Верно говорите, господин. Умолкаем. Никаких дядюшек!

      Вдруг демоницы, которые всё это время хихикали в сторонке, обратились к принцу:

      – Ой, не вы ли, случайно, тот даос, который сказал Лань Чан, что страдает бессилием?

      Се Лянь чуть кашу не выплюнул, а другие демоны взорвались криками, словно узнали какой-то невероятный секрет:

      – Ай, мамочки! Ну точно!

      – Это он! Лань Чан всем разболтала!

      Те, что посообразительнее, бросились затыкать рты горлопанам, но поздно: Хуа Чэн уже всё слышал. Се Лянь увидел, как он вздёрнул брови и с непонятным выражением лица уставился на принца, словно пытаясь разгадать, о чём речь. В тот раз Се Лянь использовал эту отговорку, когда к нему привязалась демоница. Тогда его тоже окружила насмехающаяся толпа, но ему удалось сохранить полную невозмутимость. Сейчас, когда перед ним сидел Хуа Чэн, это было решительно невыносимо. От смущения принцу хотелось сию секунду подавиться кашей и умереть на месте. Он выдавил из себя:

      – Я…

      Хуа Чэн терпеливо ждал. Но что тут сделаешь? Не начнёшь же с серьёзным лицом оправдываться и похваляться своей мужской силой? Принцу только и оставалось сказать:

      – Я наелся.

      Он действительно наелся. Поспешно встав из-за стола, Се Лянь вышел из трактира. Толпа демонов устремилась следом, протягивая с заботой приготовленные лакомства. Они вопили не умолкая:

      – Господин, господин! Вы доедать-то будете?

      Хуа Чэн тоже побежал за ним, на ходу обернулся на демонов и крикнул:

      – Прочь!

      Те послушно бросились врассыпную. Се Лянь не сбавлял шага, пока не удостоверился, что нелюди от него отстали, лишь после этого замедлился и дождался Хуа Чэна. Тот вскоре нагнал его, подошёл, заложив руки за спину, и с серьёзным видом сказал:

      – Гэгэ, я и не знал, что у тебя такие проблемы.

      – Вовсе нет! – заспорил Се Лянь. И добавил беспомощно: – Саньлан…

      – Хорошо, – кивнул Хуа Чэн. – Я понял. Не будем об этом.

      Се Ляня не обманула его притворная сговорчивость.

      – Ты такой неискренний!.. – вздохнул принц.

      – Клянусь тебе, ни на земле, ни на Небесах ты не найдёшь никого более искреннего, чем я! – улыбнулся Хуа Чэн.

      Вот это уже больше походило на их обычные беседы, и Се Лянь тоже улыбнулся.

      Помолчав немного, он серьёзно спросил:

      – Саньлан, ты знаешь, где находится храм Тысячи Фонарей?

      Глава 97

      Лунной ночью урок каллиграфии скрашивает благоуханье красных рукавов[4]

      На самом деле в

4

Благоуханье красных рукавов – образ, отсылающий к традиционному китайскому сюжету: о девушке, что составляет компанию во время учёбы и зажигает благовония.