Невидимые узы. Жан-Франсуа Паск

мадам, я ищу настоятеля.

      Она отреагировала равнодушно, но все-таки чуть наклонила голову. Из вежливости. Делестран спросил себя, понимает ли она по-французски, и повторил свой вопрос, четко произнося каждый слог.

      – Я вас понимаю.

      В тонком голосе слышался восточно европейский акцент.

      – Священник в ризнице, он только что отслужил мессу. К нему сейчас нельзя, но дом нашего Господа открыт для вас.

      Старушка перекрестилась при упоминании Имени Его и вернулась к своим занятиям.

      Делестран опустил глаза на свечи, уложенные по размеру в деревянном ящике со множеством отделений. О том, чтобы их сосчитать, не могло быть и речи. Он приблизился, держа в руках удостоверение, и заговорил, понизив голос, чтобы не пугать женщину:

      – Извините, что снова беспокою. Я майор Делестран из уголовной полиции. Мне необходимо видеть святого отца по важному делу.

      Его голос звучал спокойно, но женщина вздрогнула. Ее насторожили последние слова полицейского, и он постарался успокоить ее:

      – Ничего плохого не случилось, мне просто нужна информация. Надеюсь, святой отец сумеет мне помочь. Можете позвать его? Пожалуйста!

      Женщина откинула прилавок, выбралась из своей норы, поправила платок, двинулась в глубь церкви вдоль колоннады и исчезла за тяжелой деревянной дверью, которую толкнула обеими руками.

      Полицейские ждали. Майор сделал несколько кругов, подняв глаза к потолку и не различая ничего, кроме свода. Его всегда поражал строительный гений человечества.

      Отец Вацлав, представитель польской католической миссии, оказался импозантным мужчиной лет шестидесяти, спокойным и элегантным. Он был в цивильной одежде подчеркнуто строгого образца – брюках из плотной черной фланели, темно-серой рубашке с белым подворотничком и черном пиджаке с серебряным крестом на лацкане. Его французский был мелодичен, с характерными для польского акцента тональными интонациями и ударением, почти всегда падающим на предпоследний слог. Его не удивило появление в церкви полицейских. Он без страха смотрел на Делестрана, углядев в его взгляде настороженность, связанную с непривычной для него обстановкой. Священник, угадав сдержанность полицейского, счел нужным уточнить, что именно в этой церкви в 1842 году состоялись похороны Стендаля и это свидетельствует о большой терпимости церкви к неверующим – нет, к верующим, но не ведающим об этом, уточнил он с оттенком озорства в голосе.

      – Никогда не поздно, подумайте об этом. Впрочем, вряд ли вы пришли ради исповеди. Чем я могу быть вам полезен?

      Легкая улыбка тронула губы сыщика – он оценил подтрунивание.

      – Господин кюре, – начал майор, не в силах заставить себя называть священника отцом, – у нас с вами довольно странные профессии. Нам случается слышать такие признания, которые проливают свет на человеческую природу, иногда мы сопровождаем граждан в их последний приют. Сейчас как