Цитадель тамплиеров. Михаил Попов

тихо, что слышался треск горевшего в светильнике масла. – Скажешь, вправду подумал, будто тебя прихватила наша болезнь?

      – Да, я так решил, – разлепил сухие губы Анаэль.

      – Но ты же не мог не знать, что в лепрозории не выживают. Почему ты не захотел побыть на свободе, притворяясь здоровым?

      – Мне опротивела жизнь, – заявил Анаэль.

      – Зачем же ты перед тем пытался бежать из монастыря? При господине де Шастеле тебе было неплохо.

      – Опротивела ваша тюрьма, – рискнул сказать Анаэль, снова уверяясь, что ему все равно конец.

      Белая маска снова всколыхнулась.

      – А, ты свободолюбив! Не сумев обрести полную свободу, решил пренебречь частичной?

      – Читаешь в моей душе, – огрызнулся Анаэль в преддверии виселицы.

      – Напрасно показываешь клыки. Ты мог бы начать совсем новую жизнь, если…

      Анаэль снова вспомнил и Агаддин, и ночную беседу в капелле:

      Тем временем брат Ломбардо туманно сказал:

      – Наш орден несколько необычен. Мы не воинственны и работаем не за деньги. Наш орден Святого Лазаря объединяет людей с благородным сердцем, не обязательно благородного происхождения. И, если хочешь знать, организован он знатными итальянцами, но принимает к себе христиан любой нации… Однако ты словно не понимаешь…

      – Нет, я слова понимаю, но, Господь свидетель, я никак не могу уловить общий смысл, – сказал Анаэль, продолжая игру.

      – Смысл? Ты ведешь себя странно. Взятый с плантации раб не бросает теплого места ради призраков свободы. Человек с рабским сердцем никогда не пойдет в тюрьму-лепрозорий по доброй воле.

      Нам нужны сильные духом сподвижники. Рыцари ордена Святого Лазаря не обладают земными благами, не совершают великих воинских подвигов. Ты это понял?

      – Боюсь, и теперь… Ты хочешь, чтобы я стал…

      – Именно. Можешь стать рыцарем. Не рыцарем вообще, для чего все же требуется хоть капля голубой крови в жилах, но рыцарем ордена Святого Лазаря.

      – А если не соглашусь?

      Брат Ломбарде ответил не сразу. Он был разочарован.

      – Если не согласишься, отправишься на свою вшивую подстилку.

      Анаэль попробовал двинуть плечами, он их уже не чувствовал. Шею ломило. А предложения брата Ломбарде казались очередной ловушкой. Интуиция подсказывала Анаэлю, что, если он согласится надеть черный плащ с красным крестом, он тем самым покончит со своим будущим. Лучше – сарай тюремного лепрозория.

      – Я не согласен, – произнес он угрюмо.

      – Хорошо, – быстро сказал брат Ломбардо, как будто не удивясь, что само по себе было весьма удивительно. – Иди, дикарь.

      С этими словами Ломбардо откинул ткань со своего лица, и Анаэль увидел округлую, слегка улыбающуюся, не тронутую болезнью физиономию. В руке у брата Ломбардо нарисовался кинжал.

      – Повернись-ка ко мне спиной.

      Он не вонзил Анаэлю кинжал под лопатку, а лишь перерезал веревки и подтолкнул его к выходу из комнаты.

      Там Анаэль попал в руки тех же молчаливых стражей. Его вывели из простого