По волчьему следу. Карина Демина

лесным и кланяются, оставляют в лесу подношения, уповая на милость. И происходит это даже в нынешние просвещенные времена».

«О медведя и способах охоты на оного», статья в «Охотничьем вестнике»

      В комнате резко и назойливо пахло корицей и еще апельсинами. Сушеные дольки их, как и палочки корицы, обнаружились в вазочке на столике. И я чихнула.

      Девочка тоже чихнула.

      А Софья вот сделала вдох и сказала:

      – Старое место.

      – А то.

      Дом и вправду был стар. Скорее всего куда старше, чем казалось на первый взгляд. Верно, когда-то на этом месте стоял иной, поменьше и без колонн, зато возведенный по древнему обычаю.

      Может, с конской головой даже, под главным камнем.

      Оттого и крепок был фундамент.

      – Тебе здесь не нравится, – Софья осторожно двигалась по комнате, кончиками пальцев осматривая новое жилище. Вот скользнули они по широкому подоконнику, недавно крашеному. Вот перешли на металлические шишечки, что украшали изголовье кровати.

      На покрывало.

      По кружевной накидке, венчавшей гору подушек, словно фата – невесту.

      На туалетный столик, задев ту самую вазу.

      – Место как место, – я пожала плечами. – Апельсины просто. Ненавижу апельсины.

      Дело ведь не в этом доме.

      И не в фундаменте с полуистлевшим конским черепом. И даже не в комнатах здешних. Комнаты, если подумать, весьма неплохие. Не так и велики, но кровать вот влезла, как и массивный шкаф с резными дверцами, которые на ключ запирались. Ключи из желтой латуни в замках торчат, манят заглянуть.

      Я и заглянула.

      Пусто.

      Только тончайший покров пыли на полках говорит о том, что пару дней в комнате не убирались.

      Туалетный столик.

      И стол посолидней, письменный. Лампа на нем под абажуром с бахромой. Стопка бумаги. Писчая коробка, где нашлась пара ручек и чернильница. Ковер чуть потертый, но целый вполне. Да и ванная комната имеется, скромная, но все же. И с горячей водой.

      – Мне не дом, мне дело это не нравится, – сказала я Софье, которая с задумчивым видом исследовала пустые полки. – Какое-то оно… не знаю.

      Девочка, осмотрев обе комнаты и ванную, вернулась, чтобы забраться под кровать, благо, та стояла на высоких ножках, да там и улечься.

      – Ладно. Разберемся.

      Я выдохнула.

      Из головы не шел лес, тот, что подобрался близко к станции. И тот, сквозь который пролегла дорога. Такой знакомый. Почти родной. Я ведь знаю, что тут, близ границы, селились те, кого официально именовали староверами, в том смысле, что по сей день держались они старых богов.

      – Иди, – велела Софья, когда в дверь вежливо постучали. – Скажи, что у меня с дороги мигрень приключилась. Но чаю пусть пришлют. И к чаю, если чего будет.

      Она опустилась на кровать и вытащила из ридикюля знакомую колоду.

      Глаза Софьи закрылись, а пальцы скользнули по расписанным листам, считывая одной ей видимые знаки судьбы.

      На третьем этаже, где обреталась почтеннейшая Фелиция Зигмунтовна, пахло теми же апельсинами с примесью