По волчьему следу. Карина Демина

нет…

      – Чтобы чисто, тихо и лишний раз не беспокоили. Если можно будет столоваться здесь же…

      – Кухарка у меня неплохая, – проговорила дама неспешно. Её взгляд скользнул по Бекшееву, ощупав с головы до пят. И от этого взгляда не укрылось ни некоторая помятость одежды, ни стоимость её. Переместился на Софью, которая шляпку сняла и ею обмахивалась, отгоняя местных мух.

      На мрачную Зиму, к ноге которой прижималась Девочка.

      – Тварь воспитанная? – уточнила хозяйка доходного дома. – В доме гадить не станет? Мебель грызть?

      – Воспитанная, – губы Зимы чуть раздвинулись.

      – Слышишь её? – хозяйка чуть склонила голову.

      – И слышу тоже.

      – Хорошо…

      Она снова посмотрела на Бекшеева и строго сказала:

      – В доме не курить и не магичить. Плата вперед. Отговорок, что завтра, я не принимаю. Векселей и расписок тоже.

      – Фелиция Зигмунтовна! – возмутился Васька.

      – Если бы ты знал, мальчик, – Фелиция Зигмунтовна произнесла это с легкой усталостью. – Сколько в этих столицах мошенников… и все-то солидно выглядят. А так и норовят бедной вдове голову задурить. Квартирки у меня хорошие. Небольшие, это да, зато при каждой – своя уборная. Если побольше возьмете, то и с ванной могу. Идемте, покажу. Ты, охламон, тут постой. Нечего дорожки затаптывать… а вы, стало быть, за Охотником? Из Петербургу… получили, стало быть, письмецо-то?

      – Вы его отправили? – сказала Софья.

      Она ступала осторожно, одной рукой придерживаясь за Зиму, другой – опираясь на Девочку. Глаза Софьины оставались широко открытыми. Она и моргала-то редко, и тогда по лицу сбегала слезинка. Из левого глаза.

      Из правого.

      По очереди.

      – Я, – не стала спорить Фелиция Зигмунтовна. – Как карточку в ящике нашла, так и поняла, что прав был Епифан… упертый. Я ему говорила, что не след самому в это дело лезть. Но разве ж послушает. Вещи его я тоже сохранила, если нужны.

      – Нужны.

      – Тут-то немного, но книжечки, блокноты…

      – Утаили от следствия? – уточнила Зима. И почтенная вдова фыркнула.

      – От какого? Ко мне и не приходил-то никто, хотя все знали, что Епифан у меня живет. Я в комнатах ничего-то и не трогала…

      В доме было пусто.

      И чисто.

      – Дорого у меня, – пояснила Фелиция Зигмунтовна. – Наши-то ищут, чего подешевше. И шуму не люблю. Господа офицеры уж очень шумные, особенно, когда праздновать изволят. А у них ноне каждый визит праздник… пьют без меры, еще и буянить принимаются. И после-то управы не найти, да… для купцов ныне не сезон, они после появляются. Но клиент у меня свой.

      Красные дорожки.

      Паркет.

      Панели старого дерева. И обои с вензелями. Лепнина на потолке. Картины, чуть выцветшие, сроднившиеся со стенами. И лестница с какими-то несуразно высокими ступенями. У подножия её лежали копии тех львов, что охраняли вход в дом.

      Сразу заныла нога, предупреждая, что каждодневный подъем – это не то, что Бекшееву нужно. И вдова остановилась перед нею. Поморщилась,