Любовь с испанским акцентом. Ольга Успенская

поздновато об этом спрашивать, – на полном серьёзе ответил мужчина.

      Всё внутри меня похолодело. Напряжение дало импульс лучше соображать. Я поняла, что уже где-то видела его. И тут я вспомнила, что это он толкнул меня, когда я выходила из дома в один из первых дней после приезда. Чёрные глубокие глаза, копна тёмных взъерошенных волос – это он, сто процентов.

      – Я уже видела тебя. Наверняка ты местный, – немного успокоившись, сказала я.

      – Я добрый человек, не бойся, – мужчина перестал разглядывать рану и посмотрел мне прямо в глаза.

      Он произнёс это таким умиротворяющим тоном, что я перестала бояться и немного расслабилась.

      – Кстати, порез неглубокий, – продолжил спаситель. – Я сейчас обработаю его и провожу тебя домой.

      – Хорошо, огромное спасибо, – ответила я искренне.

      Оказывается, это так мило и приятно, когда о тебе заботятся. Я давно не испытывала подобных чувств. Последние несколько лет прошли у меня под девизом: "Помоги себе сама". И вдруг, совершенно незнакомый человек проявил ко мне доброту. Это подкупило. Я окончательно расслабилась и стала разглядывать комнату, в которой мы находились. Рядом с кушеткой стояла тумбочка, а на ней огромная статуя кота. Я стала всматриваться в кошачью морду и вдруг… она ожила. Алкоголь порой творит с людьми странные вещи. Широко открывая пасть, кот затянул песню про чёрные глаза.

      – У тебя кот поёт, – указывая на статую, сказала я, обращаясь к своему спасителю.

      – Что поёт? – мужчина насторожился.

      – Известное танго про чёрные глаза. Такие же, как у тебя. Неужели никогда не слышал?

      – Нет, – ответил спаситель, впав в полнейший ступор от моего заявления.

      Меня возмутило незнание песни, и я залилась соловьем, вторя коту:

      – Ах, эти чёрные глаза

      Меня пленили.

      Их позабыть нигде нельзя

      Они горят передо мной…

      – На каком языке ты поешь? – с недоумением спросил мужчина, совершенно обалдев от происходящего.

      – Ой, прости, ты же не знаешь русского, – я картинно схватилась за голову.

      – Сколько ты выпила?

      Мой спаситель впился в меня пристальным взглядом.

      – Я пила только вино, – махая указательным пальцем, ответила я.

      – А от вина, что не пьянеют, сеньора?

      Обращение – сеньора вызвало во мне неприкрытую враждебность. Вулкан возмущения взорвался, и я гневно заголосила:

      – Как ты посмел назвать меня сеньорой? Здесь, в Испании, меня называли по—разному: Белла, красавица, сладкая, милая и даже мадам. Но сеньорой никто. Слышишь? Я что так плохо выгляжу? И почему ты так долго возишься с моей ногой? Ты – грустный принц! Ты вообще когда-нибудь улыбаешься?

      Примерно с минуту мой спаситель молчал, потом вулкан его сдержанности и грусти тоже взорвался. Он так закатился в приступе смеха, что не мог остановиться. Слёзы не просто выступили у него на глазах, они стекали по щекам. Вытирая их тыльной стороной руки, он с трудом произнес:

      – Святые