Adéu. Сон в моих руках. Наташа Мэл

цвета.

      Хозяйка квартиры показалась мне добрейшим существом на земле: пока я имитировала адекватность, она накормила меня лукумом, напоила кофе, познакомила со своей кошкой Хамур и успела на хорошем английском рассказать обо всех лучших кафе в округе. Я чувствовала себя любимой племянницей, которую ждали в этом доме лет десять, не меньше, и теперь окружали всей накопившейся за эти годы любовью.

      Как раз этого мне очень сильно сейчас не хватало, чтобы сохранить последние зачатки разума. Исключительно на доброте этой женщины, кофе и апельсиновом лукуме с орешками я дотянула до ночи.

      А потом выяснилось, что я могу проспать целую ночь – и ничего со мной не случится, и тогда гулять по волшебному городу стало ещё приятнее. Смотреть на море, любоваться плавающими вдоль берега черепахами, высматривать вдалеке дельфинов. Знакомиться с соседями, которые, едва завидев меня, несли то сладости, то фрукты. И гладить котов, конечно, которые были абсолютно всегда под рукой и подставляли пушистые головы и животы при первой же необходимости.

      Всё это действовало волшебно. Просто лучшие три дня в моей жизни. Я абсолютно уверилась в том, что если что-то и было со мной не так – то оно прошло.

      «Вот, – думала я вечером третьего дня, вертясь перед зеркалом, – как чудесно действует море: даже отъезжающую крышу вернёт на место». Мне очень нравился этот лёгкий загар от осеннего солнца, и новое платье из маленького магазинчика смотрелось идеально, и вообще жизнь была абсолютно прекрасна. Всё я сделала правильно. Как сказала бы Кэт: три дня – полёт отличный.

      И, довольная собой, я отправилась спать.

      ***

      Если вы хотите узнать, как чувствует себя замороженная коровья туша, попробуйте провести осеннюю ночь на пляже под умиротворяющий шум волн. Или проснуться там же и тогда же, не помня, как и когда заснули. И спали ли вы вообще, или что это было вообще такое.

      Я открыла глаза и несколько секунд тупо смотрела на песок. Всё кругом давило, жало, всё ныло, в голове олени Санта Клауса танцевали канкан. Зубы стучали от холода как будто отдельно от меня.

      Устав гипнотизировать песчинки, я глянула поверх них. Поверх песчинок обнаружилось море. Сонное, утреннее, лазурное, искрящееся от самых первых лучей солнца.

      Понятно. Непонятно.

      Я прислушалась к себе. Руки, ноги, прочие необходимые детали были в наличии. Но болело буквально всё, что в принципе могло болеть. А ещё я почти не чувствовала пальцы ни на ногах, ни на руках. Пошевелила ими осторожно – вроде и они на своих местах.

      А потом услышала:

      – Доброе утро.

      Волосы на моём гудящем затылке встали дыбом. Медленно, как древняя старушка, я приподнялась на локте, присела и обернулась. Перед глазами от такого немыслимого усилия всё расплывалось, но я всё же достаточно чётко разглядела человека, сидящего на соседнем лежаке.

      – Я принёс вам кофе, – сообщил он.

      – Ладно, – медленно проговорила я напрочь охрипшим голосом.

      Я