Тридевятое царство. В когтях белого орла. Денис Новожилов

царство пришла беда: орды степняков предали огню и мечу наши города. Взываю к вашему милосердию, к добрососедским отношениям, которые были у наших государств, – прошу защиты и отмщения.

      – Это вы предлагаете нам на Великую степь войной идти? – нахмурился Колыван.

      – Разбойники и убийцы должны быть наказаны, и чем раньше это произойдет, тем проще будет с ними справиться.

      – Возможно, вы не заметили, но у нас тут война идет, – против нее выступил тот, на кого она рассчитывала больше всего, – киевский воевода.

      – И, между прочим, на стороне бунтовщиков выступают берендеи, столь долго находившиеся на вашей службе, – добавил хозяин тайного двора угрюмо.

      – Берендеи мне не подчиняются, – вздохнула царица, – я бы и сама была рада, если бы их воинство осталось на защите моих рубежей, но они бросили наше царство в самый тяжелый момент.

      – Вот подлые! – вырвалось у Аленушки, но она тут же затихла под неодобрительным взглядом Полкана.

      – Воистину так, прекрасная княгиня, – согласилась Будур, заметив, как зарделась юная правительница.

      – В любом случае идти войной на степь сейчас невозможно, – выступил Колыван.

      – Тем более на нас они не нападали. Со степью у нас мир.

      – Это ненадолго, – попыталась уверить собравшихся царица, – вы не видели эти полчища, они не успокоятся, завоевав лишь наше царство – и ваше тоже в страшной опасности.

      – У нас война, – напомнил Михаил Поток, – Святогор не собирается сдаваться. Чернигов не взят, берендеи где-то готовятся ударить.

      – Верно, – согласился боярин Полкан, – сочувствуем вашему горю, но война еще и со степью нам сейчас вовсе не нужна.

      – Нам бы войны с новгородцами избежать… – нахмурился Колыван. – Где же Садко?

      – Здесь Садко, – аккуратно расталкивая собравшихся, вперед вышел новгородский купец.

      Шамаханская царица, раздосадованная неудачей, отступила. Вот кого стоило бы обольстить, но что-то в тяжелом взгляде вошедшего подсказало Будур, что и здесь ей ничего не светит.

      – Это что же делается, – начал без всякого приветствия Садко, – в Смоленске наше посольство перерезали самым наиподлейшим образом. Нарушив все договоренности. Моего лучшего друга убили, мою невесту. И что я узнаю́? Оказывается, сотворившие это злодейство варяги признаны Киевом как законная власть.

      Садко выглядел одновременно грозно, но и печально. По нему было видно, этот человек перенес тяжелую потерю.

      – Варягов необходимо покарать, – высказался Колыван, – на злодейства им никто разрешений не давал.

      – С варягами Даниил вел дела, – осторожно заметил Полкан, – у него на них какой-то свой план был.

      – Ну и где этот ваш Даниил? – сердито бросил Садко. – Пусть покажется, поговорим.

      – Приболел, – вздохнул боярин.

      Повисла неловкая пауза. Никто не решался открыто выступить против Даниила, даже больного, потому как в его планы лезть было опасно, а нарушать их – тем более.

      – Так что́,