Жизнь после смерти. Татьяна Кошкина

ухаживала за сестрой. А та долго за этим столом не продержалась, немного поклевала и заползла ко мне на колени. Стала оттопыривать футболку, похлопывать по груди:

      – Тись, тись, дай, дай!

      – Это что ж такое? Она грудь просит? – удивилась мать. – У тебя что, молоко есть?

      – Да какое там молоко, так, для баловства. Ей уж годик скоро, она кушает как большая, все подряд.

      Я унесла Лидочку в голубую спальню. Докормила и уложила. Отец купил для внучек двухъярусную кровать, а для нас полуторку. Какие все-таки родители замечательные, и квартиру удачно поменяли, и обо всем позаботились. Не у всех такие родители бывают. Мне припомнился случай из детства. У нас в классе была Валя Куликова, так ее папаша как напивался, так гонял их с матерью по двору ночами босиком по снегу, в одних сорочках. Они по соседям прятались, а тот стучал во все двери и орал:

      – Выходите, убью!

      Страшно вспомнить. И как они с ним жили, с таким извергом?

      Лиза тихонько приоткрыла дверь, и шепотом:

      – Мам, я тоже спать хочу.

      – Ну вот, и ты уморилась. Давай, залезай на второй этаж, укрою тебя получше, и ночник оставлю.

      Я вышла из комнаты, отец уже шуршал на кухне, мыл посуду. Мама с Васей убирали со стола.

      – Что, уснули? – хором спросили они.

      – Мгновенно, устали в дороге.

      А мы еще долго сидели за столом, обсуждали дальнейшие планы. Отец рассматривал Васину руку, палец еще не гнулся. Он сходил в кладовку, принес ручной эспандер.

      – Вот, носи в кармане, между делом занимайся, разрабатывай. Будешь комиссию проходить, у хирурга руками не размахивай. Обычно они руки не рассматривают, только тело. Будет спрашивать про операции и травмы, ничего не говори, а то не подпишет.

      – Слушаюсь, начальник! – пошутил Вася.

      Сжал эспандер и вскрикнул:

      – Больно!

      – Ничего, потихоньку начинай, все получится.

      А я испугалась, увидев Васино перекошенное от боли лицо. Вдруг он не пройдет комиссию, что тогда? Куда ему идти работать? Ни механиком, ни слесарем его и подавно не возьмут. Отец понял, что я переживаю и стал меня успокаивать.

      – Ты-то что переживаешь? Устроим куда-нибудь твоего мужа, даже если комиссию не пройдет. Уж на крайний случай подогревальщиком в гараж. Это чтоб к выходу на линию весь транспорт был прогрет.

      Вася нахмурился, насупился. Было видно. Что он не хочет идти никаким подогревальщиком. Работа – не бей лежачего, и зарплата такая же. А ему алименты платить. Не для этого он сюда переехал и нас перетащил. Все это было написано у него на лице. Муж долго не мог уснуть, все ворочался и вздыхал.

      – Вась, подожди ты себя накручивать, я тоже волнуюсь. Не хочется на шее у родителей сидеть, нас ведь четверо. Ты когда к хирургу пойдешь, волнение не показывай, держись бодрячком.

      – Ладно, давай спать.

      Утром Вася ушел с отцом в контору писать заявление. После обеда он вернулся радостный, закружил меня по комнате.

      – Танюшка,